Как поддержать сотрудников и помочь им справиться с тревогой
«Поддержите своё эмоциональное состояние сейчас, чтобы не столкнуться с ещё более серьёзными проблемами после карантина»
Карантин, удалённый режим, тревожные новости, страх за собственное здоровье — все мы сегодня живём в условиях изменений, изоляции и чувствуем тревогу и неуверенность. Как работодателю поддержать своих сотрудников в этой ситуации? Как сохранить их эффективность? Какие меры помогут восстановить ресурсы — в том числе для того, чтобы лучше справляться с рабочими задачами? Об этом генеральный директор FormattaЕвгений Куприянов поговорил с Натальей Кисельниковой — заместителем директора, заведующей лабораторией консультативной психологии и психотерапии Психологического института Российской академии образования, кандидатом психологических наук.
Наталья, очевидно, что кризис и карантин существенно влияют на наше состояние — как бы ты описала тот спектр эмоций, переживаний и чувств, которые люди сейчас ощущают?
Это, в первую очередь, эмоции тревожного спектра разной интенсивности — от лёгкого беспокойства до паники и фатального страха. Тревога, беспомощность, ощущение потери контроля — пожалуй, главные эмоции сегодняшних дней. В целом немало людей подвержены тревожным состояниям и в обычной жизни, но отличие сегодняшнего дня — в том, что тревожный фон создаётся угрозой, которая действительно имеет под собой основания. Угроза жизни, здоровью, финансовому благополучию сегодня совершенно реальна.
Я смотрю на свою ленту в фейсбуке и не могу сказать, что люди в панике или фатальном ужасе: фото с хэштегом #изоизоляция, лайфхаки удалённой работы, пройденные онлайн-курсы. Действительно ли всё так плохо? Может быть, не все подвержены тревоге?
Во-первых, надо делать скидку на твоё инфополе и окружение: вероятно, оно больше защищено и меньше переживает за своё финансовое благополучие. Но надо понимать, что за бортом остаётся немало людей, которые уже потеряли работу или готовятся к этому.
Во-вторых, надо учитывать, что фейсбук отражает не реальное состояние человека, а тот образ, который он сам создаёт. Всё-таки в соцсетях многие стремятся не нагнетать панику, действовать более рационально, потому что чувствуют социальную ответственность. В общении с близкими люди гораздо чаще и свободнее делятся переживаниями, чем в соцсетях.
Наконец, мы можем судить о росте уровня тревоги и стресса по тем запросам, с которыми люди приходят к психологам и психотерапевтам: число обращений на тему тревоги и панических состояний заметно выросло. Статистика это тоже подтверждает: РБК пишет, что с середины февраля продажи антидепрессантов в России выросли на 11,5% по сравнению с аналогичным периодом в 2019. В США также наблюдается рост спроса на противотревожные препараты.
А как это состояние тревоги и стресса влияет на отношение человека к работе?
Те люди, которые сохранили работу, на самом деле находятся под двойной нагрузкой: с одной стороны, им приходится справляться с эмоциональными состояниями, вызванными общей ситуацией. С другой, им нужно адаптироваться к новым условиям работы — карантину, удалённому режиму. Адаптация к новому всегда требует ресурсов. Например, ресурса внимания. Учитывая, что тревога сама по себе подтачивает эти ресурсы, мы оказываемся в ситуации, когда больше всего нуждаемся в том, чего у нас мало или нет совсем. То есть тревога и стресс влияют не только на устойчивость, но и на наши когнитивные способности: необходимость тратить существенный ресурс на адаптацию не позволяет овладевать новым и заниматься знакомыми вещами с прежним уровнем эффективности.
Ещё один негативный фактор — трудность с тем, чтобы сохранять привычную структуру рабочего дня: сокращается физическая активность, размываются границы между личным и рабочим. Это тоже затрудняет нормальную работу.
Работодатель ведь тоже в непростой ситуации: с одной стороны, все понимают, что людям тяжело, многих нужно поддержать, а может быть, и пожалеть. А с другой стороны, когда, если не сейчас, вспомнить Алису с её словами «чтобы куда-то попасть, нужно бежать как минимум в два раза быстрее». Сейчас действительно нужно работать как минимум в два раза больше, чтобы выжить. Как разрешить эту дилемму?
Да, людям нужна поддержка, но она должна проявляться не в том, чтобы существенно снижать нагрузку или вовсе отменять работу.
Поддержка может заключаться в организации рабочего процесса — когда работодатель использует разные онлайн-сервисы, знакомит сотрудников с техниками и инструментами чередования активности, переключения в рабочий режим, готовит рекомендации по удалённой работе. Такая «психогигиена работы», которая исходит от работодателя, поможет сотрудникам тратить меньше ресурса на удержание в рабочем процессе.
Кроме того, работодатель может замечать, как люди реагируют на изменение режима: кому-то не хватает контакта с коллегами и требуется больше обратной связи, чем обычно. Кого-то, наоборот, утомляет интенсивность контакта, постоянные созвоны и видеоконференции. Важно это учитывать.
Кроме того, работодатель может организовать систему психологической поддержки, которая позволит людям сохранять ресурс – в том числе для того, чтобы лучше работать. Например, обучить конкретным инструментам самопомощи, которые помогают справиться с тревогой — упражнениям релаксации, дыхательным техникам, небольшим практикам осознанности.
Подобные инструменты доступны и занимают немного времени. Сегодня они становятся необходимы так же, как физическая активность, поскольку позволяют в кризисной ситуации поддерживать нормальное качество жизни, насколько это возможно.
Как это организовать? Небольшая компания в 30 человек может, к примеру, пригласить специалиста, который проведёт вебинар и обучит людей подобным техникам. А что делать большим компаниям, которые физически не могут дотянуться до каждого?
Я бы посоветовала довериться профессионалам и делегировать функцию поддержки специалистам, которые помогут преодолеть стресс и обучат людей справляться с тревожными состояниями. Одним словом, компания может обеспечить для своих сотрудников доступ к психологической помощи.
Тогда возникает вопрос, а как быть с тем, что в нашей стране обратиться к психологу или психотерапевту — всё ещё значит признаться себе и другим если не в сумасшествии, то как минимум в слабости?
Да, у нас действительно всё ещё распространено мнение, что с трудностями надо справляться самостоятельно, а ходить к психологу — стыдно. Тут могут сработать два аргумента: с зубной болью мы всё-таки идём к врачу, а не пытаемся справиться своими силами. Психика устроена не менее сложно и функционирует по определённым законам. Есть специалисты, которые изучали эти законы и учились тому, как справляться с трудностями. Поэтому обращение к ним с проблемами психологического характера так же логично, как обращение к стоматологу.
Второй аргумент: психолог — не психиатр, к нему приходят и здоровые люди. У них нет диагнозов, потребности в медикаментозной помощи — речь идёт о людях, которые столкнулись с трудностями и хотят справиться с ними, а это все мы на том или ином этапе жизни. Есть категория клиентов, у кого в целом всё нормально, а к психологу они обращаются, чтобы улучшить качество жизни или больше узнать про себя. Одним словом, обратиться за психологической помощью — не значит повесить на себя ярлык сумасшедшего.
Как работодатель может организовать для сотрудников доступ к психологической поддержке максимально безопасно и экологично? Нанять психолога в штат, обратиться в психологический центр?
Варианты могут быть разными, у каждого будут свои плюсы и минусы.
Психолог в штате чаще решает бизнес-задачи, а когда он занимается психологической поддержкой, может возникнуть конфликт интересов: с одной стороны, он обязан соблюдать определённые этические принципы и действовать из позиции заботы о клиенте. С другой — в компании могут действовать требования прозрачности информации. Не всегда сотрудники могут быть уверены в безопасности и конфиденциальности работы со штатным психологом или психотерапевтом.
Поэтому решение, когда для психологического консультирования компания привлекает внешних специалистов, кажется комфортнее для самих специалистов и сотрудников, если, конечно, главная задача работодателя — повысить уровень психологического благополучия своих людей и их эффективность в работе.
Какую информацию о сотрудниках может получить работодатель при аутсорсинговой модели психологической помощи? К примеру, я хочу понимать, что больше всего волнует моих людей — может ли психолог рассказать мне об этом?
Работодатель имеет право знать, сколько человек обратилось за поддержкой. Раскрыть детали запросов и рассказать, кто с какой проблемой пришёл, психолог не может — это конфиденциальная информация. Но работодатель может увидеть данные в анонимизированном виде, если это указано в информированном соглашении, которое сотрудник подписывает до начала работы с психологом. Таким образом, компания может получить статистику по запросам — сколько человек обратились с тревогой, сколько с конфликтными отношениями на работе и т. д.
А если сотрудник придёт к психологу, расскажет о своих переживаниях, а в ответ услышит: «У вас на работе токсичная среда, увольняйтесь». Могу ли я как работодатель быть застрахованным от подобных ситуаций?
Психологи и психотерапевты не дают советов делать что-то конкретное. Это может произойти в самых крайних случаях — например, когда есть ситуация абьюза, и клиента надо физически вывести из опасности. Но в целом этический кодекс исключает выдачу прямых рекомендаций клиенту. Психолог лишь создаёт условия для самостоятельного принятия решения. Не исключено, что консультация подведёт человека к осознанию того, что атмосфера на работе для него некомфортна и увольнение — единственный выход. Но это будет личное решение сотрудника. Мы можем быть уверены, что психолог не будет давать прямых советов.
А что может служить такой гарантией? Я думаю, ты согласишься со мной, что качество обучения и подготовки многих специалистов вызывает вопросы.
Гарантия — в отборе профессионалов для оказания психологической помощи. Высшее образование и даже красный диплом ещё ничего не говорят о профессионализме психолога-практика, поскольку академическое образование чаще всего не подразумевает подготовку в области консультирования. Но есть маркеры качественной подготовки психолога. Чтобы человек мог консультировать клиентов, помимо психологического образования, он должен пройти длительное психотерапевтическое обучение. Оно включает не только теоретическую подготовку в области какого-то подхода, но и практику в соответствии с определёнными стандартами и супервизию — то есть кураторство более опытных коллег, которые помогают разобрать сложные случаи, а также личную терапию.
Как выглядит взаимодействие психолога и клиента, если мы говорим о поддержке в ситуации тревоги? Сколько встреч нужно, чтобы человек научился справляться со стрессом и продолжил эффективно работать?
Бывают случаи, когда человеку достаточно одной консультации с психологом, которому он сможет рассказать о своих переживаниях, быть услышанным и удостовериться в «нормальности» своего состояния.
Но чаще требуется серия встреч — 3–5 часовых консультаций раз в неделю. Если требуется более основательная проработка тревожных состояний, можно говорить о 10-12 встречах.
Консультации сейчас проходят в дистанционном формате. C тревожными состояниями психологи в основном работают в методе когнитивно-бихевиоральной терапии (КБТ). Этот подход подразумевает определённые протоколы, которые помогают эффективно работать с тревогой. Стратегическая терапия, ориентированная на решение терапия — эти методы тоже показали свою эффективность в работе с тревогой. Как и КБТ, они предполагают краткосрочную работу. Но чаще всего психологи работают на стыке нескольких подходов.
Думаю, многие люди задумываются о том, чтобы обратиться к психологу. Что бы ты сказала тем, кто ловит себя на подобных мыслях, но не решается прийти к специалисту?
Я бы сказала, что если такие мысли появляются, значит, потребность уже есть и обращаться надо. Я бы предложила подумать, что мешает обратиться, и проработать эти барьеры. Страх, что придётся рассказывать о себе другому человеку, неуверенность в эффективности такой работы или что-то другое. Можно поговорить с людьми, у которых уже есть опыт работы с психологом, и убедиться, что это нестрашно.
Как, на твой взгляд, будет развиваться текущая ситуация? Можешь дать какие-то прогнозы?
Текущая стрессовая ситуация сильно сужает горизонты планирования — все силы сейчас направлены на то, чтобы адаптироваться к новым условиям. Мы действительно переживаем сейчас экстремальную ситуацию, в которой никто из нас ещё не оказывался. У кого-то могут умереть близкие, но даже если смерть не коснётся лично нас, невозможно игнорировать потери, которые мы наблюдаем рядом.
Напряжение растёт, а с другой стороны — сейчас нужно мобилизовать все силы, поэтому срабатывают механизмы откладывания острой реакции, и многие становятся как будто нечувствительными к своему текущему эмоциональному состоянию. Это создаёт риск развития ещё более тяжёлых состояний в дальнейшем, когда придётся справляться уже не с беспокойством и стрессом, а сильной тревогой и депрессией.
Можно говорить о развитии посттравматического синдрома, который возникнет на фоне осознания тяжести пережитого и возвращения эмоций, от которых мы защищаемся сейчас. Поэтому действовать лучше наперёд. Важно уже сейчас задуматься о своём эмоциональном состоянии — поддержать его, чтобы в дальнейшем не столкнуться с ещё более серьёзными проблемами.
Источник : formatta.ru
