Интервью с адвокатом, специалистом по авторским правам Вадимом Усковым.

    Как известно, услуга, будучи оказанной, моментально утрачивает свою цену, поскольку вернуть услугу назад невозможно. То же самое происходит и с идеями – эфемерные, неуловимые, текучие – они готовы в любой момент покинуть своего автора и немедленно стать чьей-то чужой собственностью. Как защитить свои идеи, как удержать свое право на творческий продукт, как в одиночку выстоять в неравной борьбе акулами бизнеса – именно эти вопросы стали главными в беседе с известным адвокатом, специалистом по авторским правам Усковым Вадимом Валерьевичем.

— Вадим Валерьевич, я вижу у Вас много звонков: правосознание наших граждан повышается?
— Да, клиентов много.
— Откуда берутся клиенты? У нас настолько вопиющее бесправие в стране, что день ото дня растет количество нуждающихся в услугах юристов?
— Скорее, растет благосостояние клиентов. Они стали обращаться к юристам. Раньше люди возмущались, топали ногами и больше ничего, потому что денег не было ни на юриста, ни на то, чтобы судиться. А сейчас все чаще стали обращаться за квалифицированной помощью — в результате, у меня много работы. Плюс, многие из тех, кто уже участвовал в судебных тяжбах, получают опыт для общения с юристами и адвокатами не только когда уже что-то случится, но и в текущем, сопровождающем режиме. Для меня это тоже нагрузка. Но я вам честно скажу: мне эта нагрузка нравится больше, чем судебная.
— Ваши клиенты – это, в большинстве своем, организации или физические лица?
— Безусловно, организаций больше. Наша специфика диктует и соответствующую клиентуру. Мы занимаемся четырьмя направлениями: авторское право, товарные знаки, сопровождение рекламной деятельности и сопровождение СМИ. В каждом из этих секторов своя клиентура. Скажем, в секторе товарных знаков исключительно предприятия. Там физических лиц практически нет. Очень редкий случай, когда мы защищаем интересы физ.лиц и работаем в режиме товарного знака. Ну, например, работали с такими знаками, как «Валерия», «Ночные снайперы», и так далее. Но это, скорее, эксклюзивные проекты. В отношении рекламы и СМИ – тоже исключительно фирмы. А вот в сегменте авторских прав очень много физ.лиц, потому что их интересы как музыкантов, авторов нарушаются чаще.
— Они приходят к вам уже с конкретными проблемами или профилактически?
— Профилактически, к сожалению, крайне редко. В основном, идут с уже конкретными проблемами.
— И какие есть способы решения проблем – только суд?
— Я всегда стараюсь решить все вопросы мирным способом. И только если это никак не получается, тогда идем в суд. Это мое внутреннее кредо и я его придерживаюсь. Абсолютно любому клиенту я предлагаю сначала договориться с оппонентом и только потом уже думать о суде.
— И как вам удается успокаивать жаждущих возмездия?
— Беседами.
— Какими? Вот, допустим, я клиент и мои права нарушены. Я готова задушить обидчика голыми руками, но хочу сделать это средствами правосудия. Более того, у меня есть на это деньги. Что вы мне скажете?
— Я спрошу вас, знаете ли вы, кто выигрывает в любой войне?
— Кто?
— Продавцы оружия. Они продают оружие и одной воюющей стороне и второй. И в результате, оказываются в наибольшем выигрыше. То же и в юридических спорах – выигрывают адвокаты. Одна сторона заплатит своему адвокату, другая сторона заплатит своему адвокату. И неважно кто выиграет первую инстанцию. Потом, возможно, второй выиграет вторую инстанцию. Отыграем третью инстанцию, оппонент выиграет четвертую. Так и будем друг друга в грязи валять. А, по большому счету, всегда виноваты оба. И в грязи будут оба. И кому от этого лучше, кроме юристов? Ну, наживемся мы на чьей-то беде. В полный рост! Такими вот разговорами приходится «лечить» людей. Называю им свои цены, объясняю, что и во сколько обойдется. Обычно этой информации хватает, чтобы клиент сам попытался найти мирный способ решения проблемы. Так что, получается, что в первую очередь я не адвокат, а психотерапевт.
— Слушаю вас и пытаюсь понять, зачем нужно отговаривать клиента заплатить вам за ваши знания и опыт? Мало того, что вы тратите уйму времени, чтобы вправить человеку мозги на место, так еще и ничего за это не получаете! У вас же бизнес, а не благотворительная психотерапевтическая программа! Где финансовая прибыль?
— Не все измеряется финансами. Для меня главное – мои отношения с клиентом. Я не хочу, чтобы он воспринимал меня как плохого адвоката, которому важно побыстрее хапнуть при малейшей возможности. Партнерские отношения с клиентами, когда мы помогаем друг другу, для меня намного ценнее. Эти отношения тянутся годами, и я ими дорожу.
— Вы говорите такие хорошие и правильные мысли, что у меня все немного перепуталось в голове. Получается, что если кто-то у кого-то какую-то гениальную мысль утянул, то, лучше всего остаться благородным человеком, забыть об этом, и не пачкаться?
— Нет, секундочку: нарушения бывают разные. Нельзя все грести под одну гребенку «а вот простим им все наши долги». Нет. Я говорю о том, что цивилизованные отношения на рынке – это когда люди уважают чужой труд. И, в том числе, интеллектуальный. Когда они оплачивают этот труд. В соответствии с нормами права и договоренностями. Когда все делается цивилизованно. И даже если судятся, то все равно цивилизованно. А цивилизованность отношений не предполагает всепрощенческую позицию.
— То есть, справедливость должна таки, восторжествовать, но лучше, если идти к ней наиболее щадящим путем – правильно понимаю?
— Если люди интеллигентные, то и ссорятся они интеллигентно. На своевременной стадии, на еще неразгоревшемся пожаре, часто удается погасить конфликт сразу.
— Понятно. А скажите, на взгляд специалиста: какова реальная ситуация в России в области авторского права: соответствует ли мировым стандартам наше законодательство, есть ли успехи в попытках его соблюдать? Каковы результаты борьбы с пиратством. К примеру, те недавние шумные акции по уничтожению пиратской продукции – они оказались результативны или воз и ныне там?
— Законодательство у нас очень хорошее. С точки зрения неофициального конкурса законов об авторском праве, который проводил ВОИС (Всемирная Организация Интеллектуальной Собственности), наш закон один из самых лучших. Хотя бы, потому что он один из самых поздних. В 1993 году, когда писали закон, наши авторы просто взяли самые лучшие образцы законов Европы и списали все ценное оттуда — где слово в слово, где своими словами. Получился очень хороший закон. По большому счету, несмотря на все мои претензии к закону, он, на самом деле, очень неплохой. Если бы его исполняли так, как он записан, все было бы замечательно. Но, как известно, у нас в стране суровость законов компенсируется их неисполнением. Поэтому речь не о том, какой у нас плохой закон, а о том, какие проблемы возникают в авторском праве. А проблемы возникают двух, трех-уровневые. Первая заключается в том, что об этом авторском праве просто многие не знают. А что касается части вопроса про пиратство, то здесь все неоднозначно и совсем не связано в проблемами авторского права. Скажем так, это одна из вторых, третьих, четвертых проблем и не более. Потому что пиратство, как явление, существует во всех странах мира. Абсолютно. Нельзя думать, что Китай и Россия — самые главные пираты и больше таких нет. И все потому, что мы такие плохие. В семидесятые годы главными пиратами были американцы. Такого пиратства, как в Америке не было больше нигде. Просто потому, что пиратство – это социокультурное явление. Оно связано с уровнем доходности, бедности или богатства страны. С уровнем национального самосознания и прочими факторами. Почему, скажем, американцы нарушали авторские права? Потому что они воспринимали всех иностранных авторов, как людей третьего мира. И долгое время права иностранцев вообще никак не признавали. Использовали европейские произведения направо и налево. Но потом поняли, что этим, практически бесплатным контрафактным товаром, они убили собственных авторов: собственным автором надо что-то платить, а иностранным ничего платить не надо. Все печатают иностранщину, а своих авторов никто не печатает. То же самое с музыкой, культурой, с программированием. И получается, чем выше уровень пиратства в стране, тем меньше возможностей для творческого роста внутри этой страны. И вот первыми эту парадоксальную мысль поняли Соединенные Штаты. Ведь американская экономика устроена так, что, собственно, производящего продукта там очень мало. Что можно вспомнить, что производит Америка? Вина из одной страны, станки-машины – из другой. И вот начинаешь смотреть – а что же, собственно, сами американцы-то делают?
— Да и в Голливуде-то, по-моему, американцев не так чтобы много.
— И при этом, Голливуд приносит очень серьезную долю доходов страны. Когда осознаешь это, начинаешь понимать, что проблемы авторского права — это чистая экономика. Американцам было безразлично то, как в России охраняются авторские права до тех пор, пока они не начали собирать у нас за свои фильмы миллионы долларов. Как только они стали получать в России эти деньги за прокаты, за компьютерные программы, они поняли, что в России можно собирать деньги за интеллектуальную собственность, значит, нужно укрепить борьбу с пиратством, и получить в десятки раз больше! Почему они не борются за соблюдение прав, к примеру, на Украине? Потому что покупательная способность украинцев настолько низка, что экономических интересов там у американцев почти нет. Тем же объясняется слабая борьба Майкрософта с пиратством в глубинке России. Недавно, на одной из конференций по интеллектуальной собственности один полковник МВД обратился к представителям Майкрософта: «Я никак не могу понять, – говорит, — почему вы отказываетесь подписывать заявления о возбуждении уголовных дел, которые мы вам присылаем пачками?!? Мы ловим, везем их к вам, а вы даже не подписываете заявления!!!» А Майкрософт ответил, что в регионах они будут воевать тогда, когда регионы начнут приносить деньги. Причем, столько, чтобы доходы от продаж превысили расходы на борьбу. А пока воюют в Москве и Питере. Говоря о пиратстве в России, нужно понимать, что пиратство пиратству рознь. Когда мы говорим о компьютерном пиратстве, то имеем одну ситуацию. В этой ситуации есть монополист рынка Майкрософт и его глава – один из самых богатых людей в мире – на одной чаше весов. А на другой – миллионы несовершеннолетних юзеров, которым «в лом платить по сто пятьдесят баксов» за систему, которую считают за счастье взломать, вскрыть и разобрать на винтики. И это приобретает характер национальной игры «Укради у Билла Гейтса». Он богатый – у него не убудет. Музыкальное же и видеопиратство имеет совсем другую окраску. Здесь, для того, чтобы понять кто ворует, нужно задать вопрос «А кому это выгодно?». Логично, что выгодно это может быть тем, кто это производит и продает. Идем далее: кто это производит? Трудно представить себе школьника, который пусть и способен взломать компьютерную программу, но который смог бы стать еще и видеопиратом. Для пиратства в этой сфере нужно соответствующее оборудование. Вопрос третий: у кого есть это оборудование? И вот здесь мы выходим на десятки наших оборонных заводиков, которые закупили видеомонтажные стойки и на них делают тиражи. Но неужели вы думаете, что есть такие заводы, которые только тем и заняты, что нелегальным производством? Нет. Таких нет почти ни одного. Почти все пираты в России – это белые и пушистые фирмы, имеющие вполне легальный бизнес. А в свободное от основного бизнеса время… Сами понимаете…
— А что же те мелкие дельцы, с десятком магнитофонов в съемной квартире, которых исправно ловят перед камерами телепрограмм, вроде «Дежурной части»?
— Пиратство в масштабах, способных повлиять на рынок – это могут быть только заводы. Эти мелкие дельцы погоду не делают. Так что, главные пираты, в большинстве случаев, это совершенно официальные дистрибьютеры видео и музыкальной продукции. И когда это понимаешь, тогда осознаешь, что, как это ни парадоксально, но бороться надо как раз с теми, кто борется. Я, конечно, утрирую, но очень много пиратских вещей происходит от абсолютно легальных компаний. Естественно, эти компании такую свою деятельность маскируют с помощью подставных фирм, и доказать это юридически очень и очень сложно.
— В музыкальной сфере кто к вам чаще обращается – продюсерские центры или музыканты?
— В продюсерских компаниях, как правило, есть свои штатные юристы. Чаще всего происходит как: продюсерская компания приглашает артиста, убаюкивает его, умасливает кто цветами, кто водкой, кто чем еще и говорят «давай дружить». Давай заключим контракт, заплатим тебе кучу денег, раскрутим тебя, ты будешь известен. Артист на это ведется, говорит «Да, все замечательно». При этом артист, который приходит в компанию, как правило, не имеет своего юриста. И чаще всего, он даже не догадывается показать юристу тот контракт, который подписывает. И, впоследствии, это становится главным источником всех его проблем. Вот если бы я посмотрел контракт, допустим, Сергея Шнурова, я бы такой контракт забраковал и сказал, что подписывать его нельзя. Но Шнур ни с кем не посоветовался (и не только он: многие), подписал не глядя. Потом, когда проходят время, когда люди начинают читать, что они подписали, они ужасаются и понимают, что то, что они подписали — это абсолютное рабство. Вот это уже трагедия. Но эти трагедии можно было бы предотвратить, если бы при подписании контракта вместе с артистом был бы юрист.
— Боюсь, что для начинающего (совсем начинающего) артиста такой совет малопригоден. Никому неизвестный артист находится в слишком уязвимой позиции и вряд ли может себе позволить «качать права». Если в ответ на предложение продюсера подписать контракт, он скажет «Мой юрист считает, что в этом контракте нужно изменить пятый, шестой и восьмой пункты», продюсер просто скажет ему «до свидания». И все: прощай цветы-аплодисменты-влюбленные девочки. Так что, скорее всего, смысла в услугах юриста, на первом этапе, нет: придется принимать любые условия.
— Если человек идет на любые условия, ради того, чтобы его раскрутили, он должен понимать, что его может ждать конкретное рабство. И такие случаи есть.
— Каковы формы может принимать это рабство?
— Очень разные. Могу проиллюстрировать это на конкретном примере с одним известным российским артистом, не буду называет его имя. Согласно договору, продюсеру принадлежали все написанные артистом песни с момента их написания. То есть, сегодня ночью артист написал песню, еще никому ее не показал. Утром эта песня уже принадлежит продюсеру. Хотя сам он об этом еще не знает. Причем, права принадлежат ему на весь срок жизни автора и еще на пятьдесят лет после смерти автора. Представляете? Вопрос: а что же тогда может сделать артист сам для себя? Ничего. Когда этот артист спросил своего продюсера «Ты что меня в рабство взял, что ли?». Продюсер ответил: «А я артистов в аренду не беру». Тоже и с одним молодым, но уже загибающимся проектом. Совсем дети. Я им говорил: «Вы когда будете подписывать договор, вы смотрите гарантии со стороны продюсера оплаты ваших работ и срок, на который вы подвязаны». Они подписали совершенно кабальные условия на пять лет, в течение которых они не имеют права ни с каким другим продюсером больше работать. Но при этом продюсер не имеет никаких обязанностей платить им какие-то деньги. Вообще. То есть, предполагается, что группа издаст альбом, продюсер заработает на нем, и только тогда артисты получат какой-то свой процент от прибыли. Не напишут альбом – как бы, сами виноваты. Но, обратите внимание: делать альбом артисты имеют право только из тех песен, которые напишет им их продюсер. И что делать, если он ничего не пишет?! Ну, не пишется ему! В общем, ребята сейчас жалеют, но, конечно, уже поздно. Денег нет, возможности работать нет. Называется «сам не «ам» и другим не дам». Обязательств у продюсера по отношению к этим артистам нет никаких. Таких продюсеров в шоу-тусовке называют «могильщиками», ибо они хоронят молодое дарование вместо его продвижения. И, к сожалению, такие истории с молодыми артистами происходят очень и очень часто.
— Так как же, все-таки, поступать тем, кто совсем не известен, но хочет хоть как-то обезопасить себя?
— Есть некоторые варианты. К примеру, артист приходит к продюсеру и говорит «Я еще никому не известен, поэтому хочу один альбом отдать кому угодно за что угодно, лишь бы раскрутили. При этом, он совершенно четко понимает, что денег он за это не получит никаких. Лет пять продюсер этот альбом использует, как хочет: пусть даже обманывает – не важно. Просто отдать ему этот альбом и забыть о нем. А через пять лет пакет прав возвращается к артисту. Но… продюсерам это не выгодно. Они говорят, давай я буду платить тебе роялти. А роялти платятся с кучей махинаций. Способов обмана авторов существует несколько десятков. Может сложится ситуация, в которой автор забудет и про деньги и про свои права. Поэтому, начинающим авторам одна рекомендация: при подписании контракта, если вы даже понимаете, что идете на потери, то, во-первых, постарайтесь локализовать эти потери по сроку – три года, пять лет и т.п. Во-вторых, никогда не отдавайте авторских прав навсегда. Но лучше, все-таки, обращаться к юристам.
— Начинающие могут себе это позволить?
— Мнение о том, что обращение к юристу связано с какими-то астрономическими суммами гонораров — это миф. Когда говоришь артисту, что за экспертизу договора я возьму с тебя полторы тысячи рублей, он изумляется «Долларов?». Нет, рублей. Экспертиза стоит у нас от полутора тысяч рублей. Конечно, есть контракты, анализ которых стоит и триста долларов. Например, 27 страниц мелкого шрифта. Но, как правило, анализ среднего контракта укладывается в 100-200 долларов.
— Я слышала о множестве каких-то нереальных вещей, которые, якобы, могут быть прописаны в контракте. Вплоть до того, что девушкам нельзя иметь романы с кем-либо в течение срока действия договора. Что на самом деле?
— Я видел контракт, в котором артистке запрещалось беременеть. Кроме того, ей запрещались (ну, это понятно) употреблять наркотики, менять прическу, красить волосы без согласования с продюсером, делать пластические операции. Продюсер говорит артистке «Иди выступай» и она не имеет права отказаться. 250 концертов в год – это реально?! Как ломовая лошадь! Понимаете, когда просто физически артиста насилуют, то тут уже отношения с продюсером могут принять всяческие формы. Бывают разные варианты зависимости артиста. К примеру, бывает так, что артисту запрещено с кем-то, вообще, связываться по поводу своих концертов, записей – только через продюсера. А у продюсера руки не доходят. Ну не до этого артиста ему. У него этих артистов еще три-четыре проекта! Ни один продюсер не ведет только одного артиста. И всегда среди нескольких проектов есть любимчики и нелюбимчики. Понятно, что он занимается, тем проектом, который ему люб и дорог. Тем, что приносит ему, на данный момент, деньги. А остальные как падчерицы. Таких случаев много.
— А что будет, если артист не будет выполнять условий кабального контракта? Я не помню ни одного разбирательства, когда бы продюсер предъявлял претензии артисту за несоблюдение контракта.
— Зачем продюсеру идти в суд? Юридический спор для тех, у кого нет иного способа. А продюсер, изначально, владелец денег артиста. И в случае чего, он наказывает артиста тем, что не дает ему денег. Всеми финансами ведает продюсер: он договариваться с площадкой, он получает деньги за концерты, он же несет расходы. На то он и продюсер. Если продюсеру что-то не нравится, он просто лишает артиста денег. Вот как ситуация с Gala-Records и Шнуровым. Gala-Records в течении четырех лет должна была регулярно платить Шнурову деньги. По прошествии трех лет, Gala-Records подумала, что у нее есть большие претензии к Шнурову. Собрали грехи Шнурова: матом ругается, сказал что-то не так, в интервью нас не так назвал… А как было дело: корреспондент «МК» спросил Шнурова: « Какие у вас отношения с Gala-Records?». На что Шнуров ответил «Никаких: они мне денег должны». Gala-Records оценила этот ответ в сорок тысяч долларов (почему сорок, а не сто — как они вычислили стоимость греха Шнурова?). Ну и, соответственно, вычитают из его вознаграждения те суммы, которые они сами придумали. И говорят «Шнуров, ты нам еще должен!».
— А у нас в стране, вроде бы, имеется трудовое законодательство. Разве отношения артистов и продюсеров не должны попадать под это законодательство? Разве может контракт содержать в себе пункты, противоречащие действующему законодательству? Особенно, если вспоминать контракты с пунктами о принудительных абортах — как вообще может идти о таких вещах речь в нашей стране? Кто, по какому закону может принудить кого бы то ни было к подобным действиям?
— Понимаете, есть Конституция. Есть Декларация Прав Человека. Есть самые элементарные общечеловеческие нормы. Тот факт, что контракты нарушают положения, как Конституции, так и здравого смысла, еще не означает, что все эти контракты действительны. К сожалению, очень много контрактов в нашем отечественном шоу-бизнесе пишется не юристами, а директорами, продюсерами и т.п. И эти люди не имеют никакого, зачастую, элементарного представления о том, как это должно быть. В итоге, получается ситуация, когда люди живут по правилам, которые сами себе придумали. Очень часто, снимают кальку с каких-то западных контрактов, где совсем другая правовая система и говорят «Ну там же можно, почему у нас нельзя?» И не понимают, что это разные страны и разные правила. А любое положение контракта, противоречащее закону – незаконно.
— Попробуем немного отойти от шоу-бизнеса. Хотела спросить вас о других творческих людях, которые часто попадают в ситуации, когда им не выплачивают гонорары за выполненную работу – сценаристам, разработчикам слоганов, программистам, писателям, дизайнерам и пр. Есть ли у них какая-то возможность защитить свое авторство? Особенно, если это свободные художники и за ними не стоит сильная организация? Можно ли как-то доказать, что данный творческий продукт был создан именно тогда-то и именно тем-то автором?
— Есть один простой и надежный способ: нужно взять результаты своего труда (дизайнерский проект, компьютерную программу, стихотворение и т.п.), по возможности, сопроводить это черновиками и всем прочим, что может явно свидетельствовать о вашем авторстве, записать все это на диске, либо бумаге, запечатать и отправить по почте на свое же имя. В итоге, у вас в руках появится самое лучшее доказательство вашего авторства и дату создания творческого продукта — бандероль, скрепленная двумя государственными печатями, на которых стоят дата отправки и дата получения. Не вскрывайте ее — пусть лежит в том виде, в котором пришла. В моей судебной практике этот вид доказательства оказывает на судей самое убедительное впечатление. Творческой вам удачи и юридической безопасности.

Источник: hr-portal.ru