Я не могу проявлять эмоции на работе: я должна мотивировать ребенка, а не жалеть
Я рано поняла, что хочу быть педагогом, мне повезло с первой учительницей — я, можно сказать, была в нее влюблена как во вторую маму. После девятого класса я пошла в колледж и получила специальность «учитель начальных классов с дополнительной подготовкой в области коррекционно-развивающего обучения». После колледжа поступила сразу на третий курс МГПУ уже на олигофренопедагога.
Несмотря на всю теорию, первый опыт был сложным: у меня слезы на глазах… Со временем это проходит, по-человечески, конечно, эмоции возникают, но я не могу их проявлять в работе. Любой ребенок может лениться, но особым детям обучение дается еще труднее. Я должна мотивировать ребенка, а не жалеть.
Врачи, курьеры и учителя раскрыли свои страшные секреты
Когда я работала в своей первой коррекционной школе, там всё решали люди из администрации, они этих детей не видели даже. Они думали: «Коррекционная школа, дети там учатся на двойки, ленятся, наверно».
Школа наша наравне со всеми участвовала в общем рейтинге, зависящем от успеваемости, участия в конкурсах, соревнованиях. Естественно, многое из перечисленного для наших ребят было просто недоступно. И мы сразу проседали в рейтинге.
Я была классным руководителем, работала с умственно отсталыми детьми и, на самом деле, совершила бегство. Там были очень тяжелые дети, а прогресса практически никакого. Я ушла оттуда, потому что у меня опустились руки. У меня были дети, которые сами не обслуживали себя. Раньше они считались необучаемыми. А потом на законодательном уровне обеспечили право на обучение всех, независимо от психофизических особенностей, и сказали, что необучаемых детей нет.
Любой ребенок может научиться многому: заправлять постель, накрывать на стол, приготовить себе чай и не обжечься, приготовить себе бутерброд и не порезаться, сходить в магазин, читать и понимать несложные тексты, писать или просто сообщать любыми, даже альтернативными, способами, которым его научили, о своих потребностях и желаниях.
Сейчас постепенно система переходит к индивидуальным программам, когда вот этот ребенок должен определенными навыками, которые так и называются — «жизненные», овладеть к концу года, а вот этот — уже другими.
Есть несколько специальностей дефектолога. Я как олигофренопедагог работаю с детьми с умственной отсталостью, аутизмом и задержкой психического развития. Есть еще сурдопедагоги, для детей с нарушением слуха, и тифлопедагоги — они работают с детьми с нарушением зрения.
Сейчас я работаю учителем-дефектологом в специальной (коррекционной) школе-интернате № 52. В первой половине дня идут уроки, а дальше — коррекционные занятия, кружки, секции. В будние дни дети могут оставаться ночевать. Школ как наша не так много, и люди ездят из разных районов, в том числе из Подмосковья. Даже для взрослого человека дорога — это тяжело, и школа предоставляет возможность детям сэкономить силы.
Администрация у нас ратует за оснащение. В каждом классе есть электронная доска или проектор. Сейчас детям неинтересны книжки, им нужно, чтобы всё двигалось, чтобы это было мультимедийно, чтобы были звуки.
Наш технический специалист, кстати, выпускник этой школы, с нарушением слуха. Он имеет высшее образование и замечательно работает. У меня такое ощущение, что мы не в школе работаем, а в «Сколково», потому что он постоянно вносит какие-то изменения, какие-то улучшения, чтобы нам легче было, чтобы детям было интереснее.
Инклюзия — это проблема с острыми углами. Здорово, что сейчас государство дает этому огласку. Но общество всё еще сторонится таких людей. Помню один из первых социальных роликов на эту тему: обычные детки и ребенок на коляске с ними играет. Было такое представление об инклюзии, что приедет ребенок на коляске, он хорошо говорит, хорошо понимает, но он просто не ходит. У нас даже было у директоров такое сначала отношение.
Спрашиваешь: «Как вы там? Готовы к инклюзии?» Они такие: «Да, мы готовы, мы сделали пандус». Для них это было так: пандус они сделали, коляска заедет, всё — они готовы к инклюзии.
Сейчас родитель может выбрать любую школу, и школа должна создать условия, расширяется понимание, что потребности разные у всех ребят.
Профессия дефектолога востребована. Штат каждый год растет, и каждому ребенку уделяется больше внимания. Педагог — это творческая профессия, и мы не ограничены: ты можешь применять разные способы, методы и приемы, разные пособия. Их сейчас столько, просто разбегаются глаза. Здесь можно очень здорово себя реализовать, в том числе в городских проектах и конкурсах. Естественно, карьерный рост в этом плане тоже есть.
Нужно, чтобы возможности людей с особыми потребностями, с ограниченными возможностями здоровья больше освещались. Здорово, что есть социальные рекламы по сбору средств, но из них мы чаще слышим о проблемах и недостатках. Нужно рассказывать и о достижениях! Например, наши ученики побеждают в общегородских конкурсах и соревнованиях. У нас есть очень талантливые дети, которые многому могут научить ребенка без нарушений. И нас, взрослых, в том числе педагогов.
Источник : prosto.rabota.ru
