Я работаю почтальоном: разношу деньги и продаю мыло
Можно сказать, что эта работа сама меня нашла. Я всю жизнь работала закройщицей, а уволилась одним днем: не смогла терпеть хамства от начальства. Стала искать другую работу, и тут знакомая сказала, что у них на почте освободилось место почтальона по доставке пенсии и переводов. «А что такой почтальон делает?» — спросила я. Оказалось, берет деньги и разносит по домам. Ходить я всегда любила, с людьми общаться — тоже. И потом, работа на свежем воздухе — как говорится, подальше от начальства, поближе к кухне. Решила — мне это подойдет.
Первые две недели я ходила с напарницей, Татьяной, — рассудительной, умной женщиной. Она научила меня и тонкостям работы, и золотому правилу: ходить быстро, а работать медленно. В деле выдачи денег лучше не торопиться — чтобы не дать лишнюю купюру или, наоборот, меньше, чем нужно. Во время испытательного срока мне не платили и денег, чтобы выдавать пенсионерам, тоже не давали. Я просто наблюдала за Татьяной, вникала в процесс. Когда две «тренировочные» недели закончились, коллеги сказали: «Может, хватит Черновой просто так ходить, давайте уже платить ей зарплату?»
Все почтальоны носили пенсию в поясных сумках. Прятали их под рубашкой — так безопаснее. Несколько пенсионеров, видя, как рубашка топорщится, даже поздравляли меня «с пополнением». (Смеется.) Сумка была неудобной и жесткой, ходить с ней мне не нравилось. И я нашла альтернативу: увидела на напарнице жилетку с множеством карманов. Муж-моряк привез ей такую из-за границы. А я ведь была портнихой первого класса, рукодельницей — всегда хотела, чтобы всё у меня было правильно и ладно.
Взяла ее жилетку, положила перед собой — и сшила такую же. За 22 года работы у меня их, наверное, штук 20 накопилось. Очень удобная для почтальона вещь!
Тогда Татьяна научила меня, как распределять в жилетке вещи и деньги, чтобы всё было под рукой. Два нагрудных кармана на молнии — для крупных купюр, «государственных» денег, из которых выдаешь пенсию. Внутренний карман — для калькулятора, ручки и газового баллончика. Еще один карман — для денег, вырученных от продажи товара. Такое разделение страховало от нештатных ситуаций.
Например, однажды пенсионерка сказала мне, что я ей выдала фальшивую «пятитысячную». Но я точно знала, что деньги, которые я ей выдала, — из банка, и никаких подделок там быть не может. Не поддалась на провокацию! А с женщиной этой мы даже потом подружились.
Помимо основных обязанностей, у меня появились еще и дополнительные. Почтальон должен носить с собой не только деньги для выдачи пенсии, но и товар: стиральный порошок, мыло, зубную пасту. Мне нагрузили целую сумку! Надо было приходить к людям, выдавать им пенсию, а заодно предлагать купить что-нибудь для дома. После 15 лет работы закройщицей в Доме моделей — где всё было чинно, а в заказчиках у меня были и чиновники, и жены губернаторов — я попала в абсолютно другой мир. Поначалу чувствовала себя уличной торговкой.
Сумка с товаром весила килограммов 10–15. Можно было взять и больше — сколько унесешь. Я лишь однажды спросила у начальницы, почему почтальоны должны во время работы еще и продавать средства для мытья посуды. «Это ваша рабочая обязанность. Не нравится — увольняйтесь», — ответила она. Больше я этот вопрос никогда не задавала. Да и молодая была, сильная, жизнерадостная — когда устроилась на почту, мне был всего 41 год. Сумку эту носила с удовольствием. Кроме того, за продажу товара нам полагался процент. Продала на 21 тысячу — в конце месяца получила прибавку к зарплате: 600 рублей. Тогда, в конце 90-х, нам этот товар просто наваливали. Не литературное слово, но другого не подберу. Сейчас уже есть возможность выбирать — и я беру, например, только то мыло, которое сама считаю качественным. Пусть будет подороже, зато я буду уверена, что не обманываю людей.
Бывает, пенсионеры меня спрашивают про другого почтальона: «А где же наша любимая?» — а я в шутку журю: «Что же вы — “любимая”, а как зовут, не помните». Я всегда запоминаю имена и отчества людей — знаю, что им это очень приятно.
Обычно почтальона приглашают на кухню. Но однажды я по привычке прошла туда, а у людей был праздник — стол накрыт. Мне сделали замечание, которое я запомнила на всю жизнь. С тех пор всегда первым делом спрашиваю: «Куда можно пройти?» Затем выдаю деньги, человек расписывается в получении пенсии, а я говорю: «Купите у меня, пожалуйста, что-нибудь. У нас сегодня есть вот это, это и вот это». Однажды пенсионерка поинтересовалась, пользуюсь ли я сама бытовой химией, которую предлагаю. А я не пользовалась! Подумала, что неправильно будет продавать людям то, что не протестировала сама. Сказала: «Давайте я сначала сама попробую этим средством посуду помыть — а в следующий раз вам расскажу». Стала брать товар домой и продавала потом от души: запоминала, у кого из пенсионеров астма, у кого аллергия (значит, им какие-то средства для дома не подойдут), кто какое средство любит.
Первые дни на новой работе мне было страшно. Не за свою жизнь, а за чужие деньги — в каждую доставку почтальон разносит пенсию 10–15 людям. Это довольно большая сумма. В день таких доставок три-четыре, и каждый раз я шла и трогала свою сумку — проверяла, на месте ли. (Смеется.)
Не просто так: был конец 90-х, да и районы, в которые мы пенсию носили, не всегда были благополучными. Иногда поднимаешься по лестнице, а справа и слева сидят обкуренные ребята. Ногу поставишь осторожно, вторую — и бегом, бегом! У двух наших почтальонов отобрали деньги: одну избили так, что она лежала в больнице. Начальство предложило: «Будем милиционера с вами отправлять». «Да боже упаси, — говорю. — Если местные с милицией увидят — нам потом вообще здесь труба».
Мы старались быть неприметными, но опасные ситуации всё-таки случались.
Однажды выдала пенсию, вышла из квартиры — а мне навстречу мужчина. В черной маске с прорезями для глаз, с пистолетом в руке.
Всё заняло секунды: бандит схватился за сумку, я стала верещать. Села на эту сумку сверху и рукой держу ее. Даже не знаю, почему не отдала: он-то думал, что там деньги, а в ней был только товар. Причем я только начала работать, ничего продать не успела, тяжеленная она была — далеко бы преступник не убежал.
Его спугнула одна из соседок, женщина. Выскочила на лестничную клетку, закричала: «Оля, что случилось!» Мужчина молча рванул вниз по лестнице. Остальные соседи всё видели, слышали мой крик, но не вышли. Говорят: «Думали, это кино снимают». Я и сама все эти секунды считала, что не может такого быть в реальности — и ситуация похожа на квест, и пистолет как игрушечный, как у двух моих мальчишек, сыновей.
Но кровавый след, который у меня остался между указательным и большим пальцем, был вполне реальным — так крепко я держала ручку сумки в руках. Он долго заживал, а я долго боялась ходить по этому району. И всё-таки жалела, что не сорвала с него маску, ведь тогда полиция смогла бы его опознать.
Я веселый человек. Если попросить что-нибудь схохмить, наверное, не смогу по заказу. А импровизировать люблю! Помню, несем пенсию, а у подъезда пацаны стоят с собаками. «Вы кто такие? К кому?» — спрашивают. «Мы группа учета — записываем, кто тут с собаками, а кто без ходит». Посмеялись, а эти ребята нас потом защищали, оберегали от ненужного внимания: «Это наш почтальон идет, не трогайте ее!» (Смеется.)
«Давай я тебя вкусненьким угощу!» — почтальонов часто угощали конфетами, шоколадками. Я шоколад давно не люблю, а вот мои дети и коллеги на почте были рады. А потом коллектив сменился, подруг на почте у меня почти не осталось. И я как Робин Гуд: угостят меня в одном доме пирожками, пряниками или мандаринами — я иду в следующую квартиру и угощаю других людей сама. Меня спрашивают, сколько это стоит, а я говорю: «Нисколько, только ваша улыбка и хорошее настроение». Приятное ведь делать совсем несложно.
С пенсионерами за 22 года работы, конечно, сложились и дружеские отношения. Вот с тремя женщинами, особенно милыми моему сердцу, шлем друг друг по «Вотсапу» фотографии, смешные картинки. С кем-то говорим подолгу о личном.
Конечно, многих из тех, с кем подружилась, не стало за это время. Вспоминаю часто, как лет 20 назад перед Днем Победы приходишь к ветерану — сидит дядька такой, сапожничает что-то. И тут же у него пиджак наглаженный висит, с орденами, матроска.
Потом таких ветеранов стало всё меньше и меньше, и нет уже такого ощущения праздника. Из отпуска выходишь — и боязно спрашивать: кто? Иногда мне кажется, что это как в войну — хорошие люди уходят, уходят, а новых-то нет. Это очень больно.
Как в любой профессии, среди почтальонов тоже бывают люди, которые ставят себя выше других. «Я принесла вам деньги — значит, я королева!» Это неправильно. Ведь если пришел работать в сферу обслуживания, должен обязательно помнить: не люди для нас, а мы для людей. Относись уважительно ко всем: и к учительнице, и к почтальону, и к уборщице. Потому что это она, может быть, сегодня уборщица — а завтра в министерстве окажется. А уборщицей просто подрабатывала.
Источник : prosto.rabota.ru
