ФЕНОМЕН ОБЩЕСТВЕННОЙ СОБСТВЕННОСТИ ЕГО ВЛИЯНИЕ НА ФОРМИРОВАНИЕ ЛИЧНОСТИ ВОСПИТАННИКОВ ДЕТСКИХ ДОМОВ
Предлагаемая статья не претендует на полноту описания и объяснения всех аспектов проблемы, звучащей в ее названии. Скорее автор видит свою задачу в том, чтобы заявить о существовании подобной проблемы и попытаться описать, в чем она состоит; серьезное же ее исследование, очевидно, — дело будущего. Но поскольку тема статьи связана с практической педагогической деятельностью государственных детских домов и интернатов, то автор полагает, что время не ждет: нужно говорить уже сейчас то, что можно сказать, привлекая к исследованию данной проблемы внимание коллег, ведь речь идет о детях, об их личностном развитии, об их будущем.
Тема особых специфических условий детского дома и их влияния на личностное (психическое) развитие его воспитанников в нашей психологической литературе не нова. Так, ей посвящена монография «Психическое развитие воспитанников детского дома » [2]. Однако авторы данного исследования фактически сосредоточили свое внимание лишь на специфике общения детей между собой, а также общения детей со взрослыми, и на том, как именно особенности общения в условиях детского дома влияют на личностное развитие его воспитанников. Так, по мнению авторов, к таким особенностям можно отнести «…сниженность в этих контактах личных, интимных обращений, их эмоциональную бедность и однообразие содержания; частую сменяемость взрослых, взаимодействующих с детьми, перевод воспитанников из одной группы в другую, из одного детского учреждения в другое… Перечисленные особенности общения со взрослыми лишают детей, вопервых, важного для их психологического благополучия переживания своей нужности и ценности для других, спокойной уверенности в себе, лежащих в основе формирования полноценной личности, а вовторых, переживания ценности другого человека, глубокой привязанности к людям » [2; 56]. «Общение воспитанников со взрослыми и друг с другом, содержание и формы взаимоотношений, сложившиеся в детском доме или школеинтернате, во многом определяют особенности формирования одного из центральных образований личности — образа Я ребенка, его отношение к себе и представление о себе » [2; 20].
Для нас здесь ценно то, что авторы монографии устанавливают несомненную связь между специфическими условиями жизни ребенка в детском доме и его личностным развитием. Однако они, как и некоторые другие исследователи (см.: [1], [4]), выводят особенности личностного развития воспитанников
133
детского дома преимущественно из особенностей их общения со взрослыми и сверстниками, а также отчасти из депривации потребности в родительской любви, что едва ли создает полную картину. Можно предположить, что есть и другие, пока не замеченные исследователями факторы, также оказывающие серьезное влияние на формирование личности воспитанников детского дома. Одним из таких факторов, повидимому, может быть феномен общественной собственности, чрезвычайно типичный для детских домов и интернатов.
В своих дальнейших размышлениях я буду опираться на исследования М.В. Осориной, представленные в главе «Освоение пространства дома: материализация своего Я » ее монографии [3; 31]. М.В. Осорина устанавливает связь между наличием у ребенка собственности и уважением окружающих (особенно тех, с кем ребенок живет под одной крышей) к этой собственности, с одной стороны, и личностным развитием ребенка — с другой. По ее мнению, те вещи и предметы, с которыми постоянно имеет дело ребенок, для него не столько имеют определенную потребительскую ценность, сколько являются «знакамизаместителями самого ребенка «, помогают ему «утвердить свою самость, материализовать свое Я » [3; 36].
Другими словами, переживание своей уникальности — самости — индивидуальной ценности, необходимое для нормального личностного развития ребенка, во многом определяется тем, что у него есть своя комната (или свой угол, где стоит его стол и его кровать), свое место за обеденным столом (свой стул), своя посуда, свои вещи и т.д. «Свой » здесь надо понимать не в грубо материальном смысле, а как факт человеческих отношений: если это моя кровать, то все другие люди, живущие в том же помещении, признают это и уважают мое право собственности на нее, т.е. ни в коем случае не пользуются ею без моего разрешения. М.В. Осорина пишет о том, как «важно подчеркнуть значение члена семьи, выразить уважение к нему через его вещисимволы. Это твое место — никто не может его занять, кроме тебя; это твоя чашка — ее не поставят случайному гостю; это твой стол — ты его хозяин, никто не станет наводить здесь свой порядок, не спросив тебя » [3; 38].
Почему это так важно для ребенка? «из-за того, что неразвитое самоосознание еще долго не будет давать ему достаточных свидетельств того, что «я — есть «, ребенок постоянно нуждается во внешних подтверждениях факта своего существования » [3; 33]. Фактически М.В. Осорина поновому интерпретировала открытый Л.С. Выготским закон интериоризации психических процессов: сначала нечто возникает во внешней жизни ребенка, а уже потом становится фактом его внутренней жизни. Так что наличие у ребенка своих собственных вещей и своего места в пространстве дома, где он живет, а также уважение к его вещам и его месту со стороны окружающих является необходимым условием его полноценного личностного развития.
Что можно в этом смысле сказать о воспитанниках детского дома? Как уже говорилось, именно детские дома и интернаты в наиболее концентрированном виде воплощают известную революционную мечту об общественной собственности. Под общественной собственностью принято понимать некие материальные ценности, вещи, предметы, орудия, которые не принадлежат никому в особенности, никому лично, а как бы — всем. Сразу отметим, что само это понятие не только внутренне противоречиво, но даже абсурдно. «Собственность » — это что-то мое «собственное «, личное, только мое, принадлежащее именно мне, а не кому-то еще, — как же может она быть в то же время общественной? Это то же, что «сухая вода «
134
или «черная белизна «. Тем не менее этот абсурдный по сути своей феномен реально присутствует в укладе детского дома, где действительно все общее, т.е. ни у кого из детей нет ничего своего.
Действительно, комната, где живет ребенок (и спальня, и комната, где делают уроки, смотрят телевизор, играют) общая: общие столы, стулья, шкафы, книжные полки. Дети не говорят: это моя книга (наблюдения проводились в детском доме № 2 Петрозаводска), а говорят: «Эту книгу нам подарили » и т.п. Когда ребенок садится за обеденный стол, у него нет своего постоянного места и своего стула, нет и своей посуды: он пользуется первой попавшейся. Некоторые дети, правда, приносят чашки и ложки из дому (от бабушек и дедушек, так как у этих детей обычно нет родителей). Но хранить их негде, нет такого места, где ребенок мог бы надежно оградить свою собственность от посягательств других детей, и поэтому ее может взять каждый (другая причина: уважать собственность друг друга здесь не принято).
Лера М. горько и безутешно плачет: ее чашку (принесенную от бабушки) взяла соседка по группе Аня, конечно, без спросу, и пьет из нее кефир. Я делаю замечание Ане, и та, допив кефир, возвращает чашку Лере. Но Лера отталкивает ее руку и продолжает плакать: она чувствует, что поступок Ани как бы символически отрицает ее, Леры, существование, вычеркает ее из жизни.
Итак, у ребенка в детском доме нет своей посуды, а если есть, то его собственность не уважается, причем воспитатели не замечают существования подобной проблемы: они могут пожурить Аню за то, что та обидела Леру, но не за то, что взяла чужую чашку, так как понятия «свое — чужое » здесь отсутствуют.
У ребенка нет не только своей мебели (стола, стула), но и своей одежды: она грудой навалена в шкафу, общем на трехчетырех детей, и ребенок берет оттуда выстиранные чужими руками первые попавшиеся трусики, носки, брюки и т.д. То же относится к спортивному оборудованию, лыжам, конькам, мячам и даже к обуви: нередко одевают чужую, хотя всетаки обувь у каждого своя, но особого места для нее нет. У некоторых детей есть и определенно своя одежда (часто это чейто подарок), но ее всетаки могут взять без спросу и надеть другие, так как запереть ее некуда, а воспринимать все окружающее как общее привыкли все дети.
Теперь уже плачет Аня: Настя гладила одежду и прожгла в Аниной блузке большую дыру. Может показаться странным: почему же блузку Ани гладила Настя, которая не состоит с Аней ни в родстве, ни в дружбе? Дело в том, что эту работу дети делают по очереди и гладят все, что необходимо в тот момент: естественно, к чужой (вернее, к общей) вещи внимание далеко не то, что к своей, и Настя допустила ошибку, забыв вовремя уменьшить нагрев утюга.
В спальне размещаются обычно тричетыре ребенка (в этом смысле детский дом № 2 Петрозаводска еще в лучшем положении, чем многие другие, ведь порой в наших детских домах можно встретить спальни и на 15 человек), и у каждого есть условно своя кровать. Но двери в спальни не имеют ни замков, ни задвижек (директор детского дома объясняет это тем, что ее воспитанники эмоционально неустойчивы: ребенок может закрыть дверь и что-то с собой сделать, а за это придется отвечать), поэтому фактически все пространство внутри детского дома тоже общее: каждый воспитанник свободно (разумеется, без стука) входит в любое помещение, в том числе в чьюто спальню и там в отсутствие хозяев, а часто и при них, может лечь на любую кровать.
По моим наблюдениям, некоторым воспитанникам, особенно мальчикам 1314 лет, это доставляет определенное удовольствие: очевидно, привычное и узаконенное неуважение к его собственности
135
ребенок компенсирует тем, что в свою очередь явно выражает неуважение к собственности других детей, тем самым как бы возвышая себя за счет унижения других.
Какое влияние феномен общественной собственности и общего пространства дома оказывает на поведение детей?
Я занимаюсь с детьми в так называемом музыкальном зале. Стук в дверь. Я говорю детям: «Не открывайте! » (Ключ я всегда отдаю комулибо из детей, так как для них очень важно самостоятельно открывать и закрывать двери и иметь при себе, пусть временно, такой важный символ и атрибут взрослой власти над пространством дома, каким является ключ.) Стучат все более настойчиво, все сильнее и сильнее. Я не открываю. Дверь начинает трещать под сильными ударами. Я сдаюсь, подхожу к двери, открываю ключом. За дверью — очень доброжелательная физиономия юноши лет 15 16-ти, он спрашивает с интересом: «А че вы тут делаете? » Очевидно, что это совсем не хулиган: просто он шел мимо, увидел, что в зале горит свет, и ему стало интересно, а что это тут делают (возможно, он любопытен или даже любознателен). А так как дверь была заперта, он «постучал » (если бы дверь была открыта, вошел бы без стука, как заходят воспитанники детдома и в кабинет психолога, и в кабинет заместителя директора, и даже к директору).
Очевидно, этот юноша воспринимает как общие не только все вещи и места внутри детского дома, но также и все события, и даже любые человеческие отношения. По мнению М.В. Осориной, «дом все равно становится для ребенка подсознательно воспринятым образцом мироустройства » [3; 41], поэтому можно предположить, что выпускник детского дома перенесет такое восприятие на весь мир и всех людей.
Лена и Юля вошли в кабинет психолога в то время, когда мы беседовали. Ничего не сказав, девочки стали сосредоточенно рыться в ящиках письменного стола. Психолог некоторое время заинтересованно наблюдал, затем очень вежливо попросил детей не делать этого. Лена и Аня оглядываются вокруг и видят его сумку. Возможно, они не догадываются, что это именно его сумка, но для них очевидно, что это нечто очень интересное. Они берут ее, раскрывают и начинают в ней увлеченно рыться, вываливая содержимое сумки на пол. Эти девочки не очень маленькие, им по семьвосемь лет.
Неадекватность подобного поведения очевидна, однако нас интересует та связь, которая, возможно, существует между феноменом общественной собственности и личностным развитием ребенка. Можно предположить, что развитие самости ребенка в значительной мере блокируется феноменом общественной собственности, так как у ребенка нет ничего своего, за счет чего он мог бы утвердить свое бытие в мире.
Такой ребенок, очевидно, не осознает себя отдельным существом, т.е. его личностное развитие оказывается задержанным и «законсервированным » на самой ранней стадии, когда маленький человек еще не в состоянии выделить себя из окружающего мира (речь идет об эмоциональном, а не об интеллектуальном выделении). Мне представляется важным экспериментально проверить это предположение.
Затронутая в данной статье проблема, на мой взгляд, чрезвычайно важна в практическом плане — и вот почему. Особенности общения взрослых и детей в условиях детского дома, депривация потребности в родительской любви носят, в основном, объективный характер. Действительно, если у ребенка нет родителей и он воспитывается в детском доме, то нельзя сделать так, чтобы родители у него были (если только его ктонибудь не усыновит, но тогда он уже не будет воспитанником детского дома). Так же если воспитательский персонал периодически сменяется, что препятствует возникновению стойких привязанностей у детей, то это определяется КЗОТом и лежит за пределами нашего влияния. Но феномен общественной собственности оказывается столь живучим, повидимому, только потому, что данная проблема не осознается
136
заинтересованными участниками педагогического процесса, т.е. психологами и воспитателями.
Обеспечить право ребенка на свое место, свои стул и стол, свою кровать и т.п., а также уважение к правам ребенка на все это, на самом деле вполне реально, но взрослые не осознают самой необходимости этого. Вот почему привлечение внимания к данной проблеме (прежде всего внимания психологов детских домов) мне представляется важной задачей, а исследование ее весьма актуальным. Мы должны помочь детям, которым, кроме нас, к сожалению, некому помочь.
Источник: hr-portal.ru
