ЭМОЦИОНАЛЬНОЕ ОБЩЕНИЕ МАТЕРИ И ДОЧЕРИ КАК ФАКТОР ФОРМИРОВАНИЯ АДДИКТИВНОГО ПОВЕДЕНИЯ В ПОДРОСТКОВОМ ВОЗРАСТЕ
Наиболее важной частью внутриcемейных взаимоотношений является эмоциональное общение — обмен эмоциями, включающий три основных компонента: когнитивный — восприятие эмоций и чувств партнерами по интеракции; субъективный — переживание межличностных отношений; экспрессивный — вербальное и невербальное выражение эмоций по отношению к партнеру.
Как влияет на формирование зависимости от психоактивных веществ у подростков их общение с родителями? Здоровая семья является одним из важнейших факторов социализации. Родители, выполняя функции воспитания, обучения, контроля, поддержки, препятствуют тем самым употреблению несовершеннолетними табака, алкоголя, наркотиков. Однако существуют и два типа семьи, способствующие возникновению аддиктивного поведения. Первый — семья с грубыми нарушениями общения родителей и детей, второй — семья, в которой один из родителей подростка алкоголик или наркоман.
Психодинамические теории считают нарушения межличностных отношений родителей и детей одной из основных причин формирования алкоголизма и наркомании, что и проявляется в семьях первого типа. Создатель трансактного анализа Э. Берн полагает, что существует игра «алкоголик «, сценарий которой формируется в раннем детстве с помощью поощрениятолчка со стороны родителей в форме высказываний: «Он у нас дурачок, хаха «, «Она у нас грязнуля, хаха » и т.д. [1; 228]. И в зрелом возрасте ребенок, выросший в такой семье, следует сценарному предписанию родителей «убей себя «, заложенному ими еще в детские годы, используя для этой цели алкоголь и наркотики.
Согласно точке зрения австрийского психоаналитика В. Буриана, решающим фактором формирования зависимости в подростковом возрасте является алекситимия — трудности с вербализацией чувств [13]. Он считает, что этот дефект возникает в раннем детстве в общении с матерью. В этот период соматическое выражение
49
аффекта — единственная форма коммуникации матери и ребенка. Большинство матерей воспринимают его как требование поддержки. При этом они способствуют формированию у ребенка навыков самонаблюдения и вербального отчета о своих эмоциях. В результате аффект у детей вербализуется и дифференцируется. Ребенок становится более терпеливым к своим переживаниям. Если же интеракция ребенка и матери нарушена, то аффект вербализуется неадекватно, остается недифференцированным и воспринимается как угрожающий, усиливает опасность инфантильных мечтаний. Особую опасность подобный аффект представляет в подростковом возрасте, когда инфантильная связь с родителями должна прекратиться и заместиться зрелыми связями с другими людьми. Разрыв близости с родителями вызывает у подростка, как правило, депрессивные переживания, а невербализованность и недифференцированность делает эту депрессию труднопереносимой; он может начать бороться с ней с помощью алкоголя и наркотиков. В. Буриан подчеркивает, что психоактивные вещества, заменив подростку мать как объект привязанности, носят, как и мать, амбивалентный характер: с одной стороны, оказывают поддержку, с другой — представляют опасность. Таким образом, в теории В. Буриана нарушения процесса восприятиявыражения эмоций в общении матери с детьми, невербализованность аффекта являются решающим фактором формирования зависимости, приобщения к потреблению психоактивных веществ.
Американский психоаналитик Л. Вюрсмер в отличие от Э. Берна и В. Буриана полагает, что патологию семейного общения, влияющую на формирование зависимости, нельзя свести к какомунибудь одному фактору, и выделяет четыре основных нарушения эмоционального общения, способствующих возникновению наркологических заболеваний, и соответственно четыре разновидности семьи, где имеют место нарушения общения детей и родителей. К первой относятся семьи «с травматизацией детей «. Люди, испытавшие насилие в детском возрасте, могут затем идентифицировать себя либо с агрессором, либо с жертвой. Но в том и другом случае чувства боли, стыда, ужаса, беспомощности после насилия, особенно со стороны родителей могут стать причинами злоупотребления алкоголем и наркотиками в подростковом и взрослом возрасте. Вторая разновидность семьи — «навязчивая «. В ней родители навязывают себя ребенку, они навязчиво контролируют его поведение, что вызывает у него стыд и злобу. У родителей в такой семье часто встречаются грандиозные, нереалистичные ожидания применительно к детям. В таких условиях могут возникнуть маска фальшивой идентичности, лицемерные роли, которые дети используют для защиты. Фальшивые идентификации, несоответствие своему истинному Я, могут компенсаторно привести к употреблению алкоголя и наркотиков. Третья разновидность семьи — «лживая «. В результате постоянной лжи, культивируемой в ней, доминирующей эмоцией у ребенка становится стыд, происходит деперсонализация, утрачивается чувство реальности. Нарастающие отчуждение, фальшивость отношений в семье могут стать одним из факторов приобщения и потребления психоактивных веществ. Четвертая разновидность семьи — «непоследовательная, ненадежная «. В ней то, что
50
сегодня одобряется, завтра порицается, что хвалит отец, то ругает мать. В результате нарушается стабильность сверхЯ. Это может стать одной из причин нарушения социализации ребенка и злоупотребления психоактивными веществами [16].
В отечественной литературе также указывается на нарушения межличностных отношений родителей и детей: конфликты, гипо и гиперопеку как факторы формирования наркологических заболеваний в подростковом возрасте [8].
Теперь остановимся на анализе эмоционального общения как одной из причин возникновения зависимости в семье второго типа, где один из родителей болен алкоголизмом или наркоманией. В настоящее время одной из наиболее популярных в мире является теория созависимости, используемая для объяснения формирования различных заболеваний, в том числе и наркологических, у детей [10]-[12], [15]. Созависимостью называется поведение, которое имеет две стороны: попытки члена семьи приспособиться к зависимому от психоактивных веществ и препятствие созависимого своим поведением продуктивному развитию личности алкоголика или наркомана. Дети в семье зависимого принимают, как правило, одну из следующих ролей: «герой » защищает своих родственников, в первую очередь братьев и сестер, от родителейалкоголиков или наркоманов; «козел отпущения » ведет себя плохо, чтобы отвлечь внимание от семейных конфликтов, связанных со злоупотреблением родителями психоактивными веществами; «потерянный ребенок » помогает семье тем, что ничего не требует; «талисман » (весельчак, клоун) делает то же самое с помощью шутовства [15]. Впоследствии «герой » может стать трудоголиком, «козел отпущения » — изгоем общества, «потерянный ребенок » — заболеть депрессией, а «талисман » остаться шутом, которого никто не воспринимает всерьез [10].
В семьях с родителяминаркоманами или алкоголиками первичным фактором, способствующим возникновению зависимости у детей, является злоупотребление психоактивными веществами, а нарушения эмоционального общения — конфликты, гипоопека — носят вторичный характер. Особенно важную роль при этом играет негативный пример родителей по употреблению алкоголя и наркотиков. Так, Л.И. Булотайте с помощью методов идентификации и аутоиндентификации по словесным портретам установила, что подросток 11-14 лет не имитирует своего отца алкоголика, хотя к семнадцати годам отрицательное отношение к отцу меняется на положительное и появляется позитивная установка на потребление алкоголя [2]. Однако и нарушения эмоционального общения в семьях алкоголиков и наркоманов могут сыграть отрицательную роль в формировании наркологических заболеваний у детей. Для таких семей характерны: недостаток еды и одежды, социальная изоляция детей, атмосфера боязливого ожидания ссор, конфликтов, драк и развода, страх и стыд детей за родителей [11]. Часто дети вынуждены часть родительских обязанностей брать на себя. Все это крайне отрицательно влияет на их отношения с родителями, психическое состояние, развитие личности.
Остановлюсь на собственных исследованиях эмоциональной активности и эмоционального общения у подростков как факторов формирования аддиктивного поведения.
Сравнительное исследование эмоционального общения 17 диад «родитель
51
без зависимости — подростоктоксикоман » (I группа), 10 диад «родитель без зависимости — подросток, эпизодически употреблявший токсическое вещества » (П группа), 8 диад «родитель без зависимости — подросток без зависимости » (Ш группа) выявило у испытуемых I группы: снижение точности распознавания эмоций в межличностном общении, обусловленное прямой проекцией своих чувств на партнера; повышение интенсивности чувств вины и стыда у подростка, больного токсикоманией, после совместной деятельности с родителями и снижение — после интеракции со сверстникамитоксикоманами. Эти особенности эмоционального общения рассматривались как факторы, способствующие формированию токсикомании у подростков [5].
Исследования эмоционального общения в семьях типа «родитель с зависимостью — дети без зависимости » не проводилось, но в исследовании подростков, подвергающихся повышенному риску формирования наркомании, большая часть которых имела родителей, больных алкоголизмом, были выявлены особенности эмоциональной активности, которые могли быть присущи также их общению с родителями: снижение точности восприятия эмоций у другого человека по мимике, жестам и позам; нормальный или повышенный уровень собственной эмоциональной экспрессии; нивелировка половых различий в эмоциональной сфере между юношами и девушками [6].
Следует также отметить исследование взаимосвязи эмоциональной экспрессии и потребления алкоголя в диадах «мать — дочь » (обе без зависимости). Оказалось, что, чем выше уровень общей экспрессивности и выражения эмоций в общении дочери и матери, тем чаще они потребляют алкоголь [7]. Однако систематического сравнительного исследования эмоционального общения родителей и подростков в семьях двух типов: «родитель без зависимости — подросток с зависимостью «; «родитель с зависимостью — подросток без зависимости » — не проводилось, хотя именно такое исследование помогло бы ответить на ряд вопросов. Вопервых, каковы механизмы эмоционального общения родителей и детей в таких семьях? Характерны ли для родителей и подростков без зависимости, но имеющих родственников с зависимостью, дефекты эмоционального общения? Проведенные ранее «мною исследования позволяют предположить, что его нарушения носят общий, неспецифичный характер — они одинаковы при разных формах зависимости (от алкоголя и наркотиков) и встречаются среди родственников алкоголиков и наркоманов. Проведенный же теоретический анализ позволяет выдвинуть гипотезу, что в семьях из I группы «родитель без зависимости — подросток с зависимостью » решающим фактором в эмоциональном общении являются отрицательные эмоции, а в семьях типа «родитель с зависимостью — подросток без зависимости » — дефицит положительных эмоций, обусловленный отсутствием заботы со стороны родителей.
В качестве объекта исследования были выбраны девушки 14-18 лет и их матери (35-40 лет). Первая группа (контрольная): мать без зависимости — дочь без зависимости (20 диад); вторая (основная) — мать без зависимости — дочь, больная алкоголизмом (10 диад); третья (основная): мать, больная алкоголизмом, — дочь без зависимости (10 диад). У матерей
52
из третьей группы диагностирования алкоголизм был второй стадии, а у дочерей из второй группы — первой стадии. Выбор объекта исследования был обусловлен следующими соображениями: у женщин и девушек аффективные нарушения вследствие потребления алкоголя более выражены, чем среди юношей и мужчин, отношения в диадах «мать — дочь » более эмоциогенны и конфликтны, чем в диадах «мать — сын » [9], [12].
Предметом исследования стали когнитивный, экспрессивный и субъективный компоненты базисных эмоций радости, страха, гнева и печали, изучаемые и как общие характеристики эмоциональной активности индивида, и как характеристики эмоционального общения в диаде. В данной работе эмоциональное общение рассматривается как частное проявление эмоциональной активности — психических изменений, отличающихся приятным — неприятным тоном, определенной модальностью (радость, страх, гнев и т.д.) и включающих три компонентафазы: когнитивный, субъективный, экспрессивный. Уровень эмоциональной активности и эмоционального общения определяется на основе динамических характеристик: частоты, интенсивности, длительности переживания и выраженности эмоций, точности и дифференцированности восприятия эмоциогенных стимулов. Субъективный компонент — внутреннее переживание Я эмоций и чувств, в том числе и по отношению к партнеру. Когнитивный компонент — восприятие, осознание Я эмоций, эмоциогенных стимулов (также и у партнеров по общению). Экспрессивный компонент — внешнее вербальное и невербальное выражение чувств Я, в том числе и по отношению к партнеру по интеракции.
МЕТОДИКА
Исследование состояло из нескольких серий. Методики, использованные в 1й и 2й сериях, были предназначены для диагностики субъективного компонента эмоциональной активности и эмоционального общения. Методика 1й серии предназначалась для диагностики интенсивности актуально переживаемого эмоционального состояния. Она представляла собой описание радости, страха, гнева, печали, используя которые, испытуемый должен был оценить выраженность их у себя в момент исследования с помощью оценок: «очень сильно » (100%), «сильно » (80%), «средне » (60%), «слабо » (40%), «очень слабо » (20%), «нет » (0%).
Во 2й серии была применена прямая самооценочная шкала диагностики субъективного компонента эмоциональных межличностных отношений матери и дочери. Испытуемые должны были оценить в момент исследования в баллах (от минимума — 0 баллов, до максимума — 5 баллов) выраженность девяти эмоций — любви, уважения, сочувствия, интереса, презрения, страха, стыда, вины, гнева — по отношению к матери (вариант А) и по отношению к дочери (вариант Б).
Методики 3й и 4й серий предназначались для оценки когнитивного аспекта эмоционального общения. Он исследовался методиками на распознавание эмоций у другого человека. Методика 3й серии использовалась для диагностики точности распознавания эмоций по невербальной экспрессии, т.е. для определения уровня способности к перцепции эмоций у другого человека «вообще «. В ней испытуемые оценивали состояние другого человека по 16 рисункам жестов и поз, выражающих радость, страх, гнев, печаль. При анализе результатов
53
подсчитывалось количество верных ответов в процентах как для отдельной модальности, так и для всех эмоций в целом.
Методика 4й серии была предназначена для диагностики способности к распознаванию эмоций в диаде «мать — дочь «. В ней испытуемые, используя описания четырех эмоций — радости, страха, гнева, печали — должны были оценить их интенсивность у своих партнеров по общению в момент исследования с помощью оценок «очень сильно » (100%), «сильно » (80%), «средне » (60%), «слабо » (40%), «очень слабо » (20%), «нет » (0%). В качестве показателя точности восприятия эмоций у партнера по диаде подсчитывалась степень расхождения в баллах между оценкой одним из членов диады эмоционального состояния партнера по общению и оценкой им (партнером по общению) собственного эмоционального состояния. Чем больше степень расхождения, тем ниже точность восприятия.
Методики 5й и 6й серий использовались для диагностики эмоциональной экспрессивности — частоты, интенсивности вербального и невербального выражений радости, страха, гнева и печали (модификация методики Е.Богиной, использованной в исследованиях А.Е. Ольшанниковой).
Методика, использованная в 5й серии, предназначалась для изучения уровня общей эмоциональной экспрессивности. Она представляла собой опросник из 28 вопросов, на которые испытуемые должны были отвечать, исходя из того, что для них наиболее типично и характерно, с помощью ответов «безусловно, да » (4 балла), «пожалуй, да » (3 балла), «пожалуй, нет » (1 балл), «безусловно, нет » (О баллов). При анализе результатов использовался показатель выраженности экспрессии каждой эмоции А=В/СХ 100%, где В — количество баллов, набранных испытуемым по отдельной эмоции, С — максимально возможное количество баллов.
Методика, использованная в 6й серии, была предназначена для диагностики уровня эмоциональной экспрессивности дочери по отношению к матери (вариант А), матери по отношению к дочери (вариант Б). Она была аналогична методике, использованной в 5й серии, и отличалась только объектом выражения эмоций.
При анализе результатов подсчитывалась достоверность различий между показателями испытуемых различных групп по критерию Стьюдента. Был также проведен корреляционный анализ показателей различных методик по каждой группе испытуемых с помощью критерия Пирсона.
РЕЗУЛЬТАТЫ
Анализ результатов осуществлялся в два этапа. На первом проводилось сравнение показателей, с одной стороны, матерей из первой, второй и третьей групп, а с другой — дочерей из тех же групп.
Данные исследования субъективного компонента актуального эмоционального состояния матерей и дочерейподростков (1 серия) представлены в табл. 1. Они свидетельствуют о том, что у испытуемых второй и третьей групп по сравнению с испытуемыми контрольной группы интенсивность переживания отрицательных эмоций повышена, а положительных снижена. Так, у матерей из второй группы (без зависимости, но имеющих дочьалкоголичку) по сравнению с матерями контрольной группы (без зависимости, имеющих дочь без зависимости) снижен индекс радости на 37% (р
54
Таблица 1
Субъективный компонент актуального эмоционального состояния
Испытуемые
Печаль
Страх
Гнев
Радость
_
x σ
_
x
σ
_
x
σ
_
x
σ
Мать, первая группа
24
25
15
15
25
24
59
18
Мать, вторая группа
34
31
38
30
38
34
22
26
Мать, третья группа
60
33
46
42
44
38
42
36
Дочь, первая группа
15
20
5
14
12
20
63
19
Дочь, вторая группа
46
40
40
33
52
32
34
34
Дочь, третья группа
30
33
14
26
34
33
48
35
Примечание. Здесь и в табл. 2, 3 и 4
_
x — среднее, в %; σ — квадратичное отклонение.
а у матерей третьей группы (больных алкоголизмом, имеющих дочь без зависимости) повышена интенсивность печали на 36% (р
Хотя отрицательные эмоции у дочерейподростков и матерей, больных алкоголизмом, выражены сильнее, чем у их родственников без зависимости, но достоверно значимых различий между испытуемыми второй и третьей групп выявить не удалось.
Аналогичные результаты были получены по методике 2й серии, направленной на исследование субъективного компонента эмоциональных отношений дочери и матери. По сравнению с матерями контрольной группы у матерей второй группы по отношению к дочери, больной алкоголизмом, снижено уважение на 22% (р
Результаты исследования когнитивного аспекта эмоционального общения (3я и 4я серии) представлены в табл. 2. Они свидетельствуют о том, что у испытуемых второй и третьей групп по сравнению с испытуемыми первой группы (контрольной) резко снижена точность распознавания эмоций у другого человека по жестам и позам (3я серия) и у партнера по общению в диаде (4я серия).
Таблица 2
Точность распознавания эмоции
Испытуемые
åTP
по невербальной экспрессии
åTP
у родственника
_
x
σ
_
x
σ
Мать,
первая группа
75
13
17
13
Мать,
вторая группа
48
18
34
11
Мать,
третья группа
59
14
32
20
Дочь,
первая группа
76
12
18
12
Дочь,
вторая группа
55
17
27
10
Дочь,
третья группа
53
13
38
18
Примечание. åTP — сумма всех эмоций в целом.
Так, по сравнению с матерями из контрольной группы суммарный индекс точности распознавания радости
55
страха, гнева, печали по жестам и позам (3я серия) у матерей из второй группы (имеющих дочьалкоголичку) снижен на 27% (р
По сравнению с дочерями из контрольной группы у дочерей из второй группы суммарный уровень эмоций снижен на 21% (р
Аналогичные результаты были получены и в 4й серии: у подростков и их родителей из второй и третьей групп снижена точность восприятия эмоций партнера по диаде по сравнению с испытуемыми контрольной группы. У них в 1,5-2 раза увеличено расхождение между оценкой эмоционального состояния партнера по общению и оценкой партнером по общению своего собственного эмоционального состояния (р
Между испытуемыми второй и третьей групп достоверных различий по суммарным показателям эмоций в 3й и 4й сериях выявлено не было. Однако можно отметить тенденцию повышения суммарных эмоций у матерейалкоголичек (третья группа), дочерейалкоголичек (вторая группа) по сравнению с их родственниками без зависимости. Так, в 3й серии у матерейалкоголичек суммарный уровень эмоций — 59 14, а у матерей без зависимости, но имеющих дочьалкоголичку, — 48 18; соответственно в 4й серии у дочерейалкоголичек и дочерей без зависимости, имеющих матерейалкоголичек, — 2710 и 38 18.
Результаты исследования эмоциональной экспрессии (5я и 6я серии) представлены в табл. 3 и 4. В табл. 3 отражены данные анализа результатов методики 5й серии, направленной на исследование уровня общей эмоциональной экспрессивности.
Таблица 3
Общая эмоциональная экспрессивность
Испытуемые
Печаль
Страх
Гнев
Радость
_
x
σ
_
x
σ
_
x
Σ
_
x
σ
Мать, первая группа
72
19
50
20
54
20
68
12
Мать, вторая группа
79
9
60
13
52
12
71
4
Мать, третья группа
72
14
53
18
49
19
74
17
Дочь, первая группа
72
14
50
11
50
18
77
14
Дочь, вторая группа
70
12
56
18
56
9
78
12
Дочь, третья группа
70
11
45
17
55
9
80
11
Таблица 4
Эмоциональная экспрессивность в общении дочери и матери
Испытуемые
Печаль
Страх
Гнев
Радость
_
x
σ
_
x
σ
_
x
Σ
_
x
σ
Мать, первая группа
60
20
40
20
59
14
74
8
Мать, вторая группа
80
11
54
15
65
12
67
14
Мать, третья группа
73
23
57
20
56
21
82
9
Дочь, первая группа
62
15
40
10
36
20
72
10
Дочь, вторая группа
70
16
40
20
63
12
80
13
Дочь, третья группа
63
21
36
18
60
13
79
10
Сравнительный анализ результатов испытуемых всех трех групп (как матерей, так и дочерей) не выявил различий в уровне общей эмоциональной экспрессивности. С одной стороны, это согласуется с результатами моих предыдущих исследований [3]-[6], но, с другой стороны, мною было ранее показано, что, чем выше уровень эмоциональной экспрессии, тем чаще дочериподростки и их матери потребляют алкоголь [7]. Очевидно, фактор эмоциональной экспрессии связан с частотой потребления психоактивных веществ, но не с превращением алкоголизма в хроническое заболевание и госпитализацией алкоголиков.
Результаты, приведенные в табл. 4, свидетельствуют о том, что у испытуемых второй и третьей групп по сравнению с испытуемыми контрольной группы повышен уровень экспрессии отрицательных эмоций. Так, у матерей из второй группы уровень экспрессии страха в общении с дочерью повышен на 14% (р
56
печали (р
На втором этапе обработки результатов был проведен корреляционный анализ, который позволил раскрыть некоторые психологические механизмы эмоционального общения матерей и дочерей в диадах второй и третьей групп. Отмечу, что значимыми на уровне р
Анализ выявил следующие особенности диадического эмоционального общения матерей без зависимости с дочерьми, больными алкоголизмом (вторая группа). У матерей из этой группы повышение уровня субъективного переживания и выражения отрицательных эмоций ухудшает межличностные отношения с дочерью. Об этом свидетельствуют следующие корреляции: чем интенсивнее испытывает мать печаль (1я серия), тем
57
ниже у нее интерес к дочери (2я серия) — r=0,69; чем интенсивнее мать выражает печаль (5я серия), тем менее выражена у нее любовь к дочери (2я серия) — r=0,66; чем хуже распознает она печаль (3я серия), тем ниже уровень любви к дочери (2я серия) — r=0,65. Чем сильнее испытывает мать страх (1я серия), тем слабее сочувствует она дочери (2я серия) — r= 0,79; чем выше уровень экспрессии страха (5я серия), тем выше уровень экспрессии страха в общении с дочерью (6я серия) — r=0,65. Чем интенсивнее гнев у матери (1я серия), тем выше уровень экспрессии страха в общении с дочерью (6я серия) — r=0,71.
Дочь, больная алкоголизмом, чем хуже распознает отрицательные эмоции матери, тем лучше относится к ней. Так, чем ниже у дочери суммарный показатель эмоций в общении с матерью (4я серия), тем сильнее испытывает она к матери интерес — r=0,63, вину — r=0,75 и слабее презрение -r=0,70 (2я серия). При этом чем хуже дочь распознает гнев у матери (4я серия), тем интенсивнее испытывает к ней чувства: любви — r=0,66, уважения — r=0,85, стыда — r=0,б7.
Для эмоционального общения в диадах «мать — дочь » третьей группы (матьалкоголичка, дочь без зависимости) характерны следующие особенности. У матерей, больных алкоголизмом, снижение переживания и выражения радости ухудшает межличностные отношения с дочерью. Так, чем ниже у матери интенсивность переживания радости в актуальном состоянии (1я серия), тем выше уровень экспрессии печали и страха в общении с дочерью (6я серия) — r1=0,67, r2=0,65. Чем ниже у матери экспрессия радости (5я серия), тем слабее испытывает она сочувствие к дочери и страх за нее (2я серия) — r1=0,74, r2=0,68. Чем ниже у матери точность распознавания эмоций по невербальной экспрессии (3я серия), тем более выражена экспрессия страха в общении с дочерью (6я серия) — r=0,83. Таким образом, дефицит переживания, выражения и восприятия радости приводит матьалкоголичку к усилению отрицательных эмоций в общении с дочерью.
У дочерей, имеющих матьалкоголичку, снижение точности восприятия радости у других людей, в том числе у матери, улучшает отношения с матерью. Так, чем ниже уровень радости в общении с матерью (4я серия), тем выше уровень экспрессии радости в общении с ней (6я серия) — r=0,65; чем ниже уровень радости по невербальной экспрессии (3я серия), тем выше уровень любви ее к матери (2я серия) — r=0,69.
ОБСУЖДЕНИЕ РЕЗУЛЬТАТОВ
Первый этап анализа результатов выявил у дочерей и матерей, больных алкоголизмом или имеющих родственников, больных алкоголизмом, по сравнению с испытуемыми контрольной группы следующие нарушения эмоциональной активности и эмоционального общения: снижение интенсивности переживания положительных эмоций и повышение — отрицательных; повышение уровня экспрессии отрицательных эмоций в общении дочери и матери; снижение точности распознавания эмоций у другого человека по невербальной экспрессии и в диаде «мать — дочь «.
Подобные нарушения отмечались ранее мною у взрослых, больных опийной и эфедроновой наркоманией, подростков повышенного риска формирования наркомании, подростков, больных токсикоманией. Это позволяет
58
утверждать, что они носят неспецифичный (общий для алкоголиков и наркоманов) характер. Следовательно, принципы профилактики наркомании и алкоголизма должны быть едиными. Полученные результаты приводят также к выводу, что нарушения эмоционального общения и эмоциональной активности имеют во многом преморбидный (предшествующий заболеванию) характер. Об этом свидетельствует одинаковая выраженность эмоциональных дефектов у больных алкоголизмом (женщин и девушек) и их матерей и дочерей (без зависимости), у девушекподростков, больных алкоголизмом первой степени (вторая группа) и женщин, больных алкоголизмом второй степени (третья группа).
Наряду с этим были выявлены две нерезко выраженные тенденции, свидетельствующие о влиянии потребления алкоголя. Вопервых, у испытуемых, больных алкоголизмом, интенсивность переживания отрицательных эмоций оказалась выше, чем у их матерей и дочерей без зависимости. Вероятно, потребление алкоголя, госпитализация усиливают субъективный компонент отрицательных эмоций. Вовторых, у больных алкоголизмом точность восприятия эмоций по невербальной экспрессии и в диаде «мать — дочь » оказалась выше, чем у их матерей и дочерей без зависимости. Это позволяет предположить, что потребление алкоголя в определенной степени компенсирует дефекты восприятия эмоций у другого человека. Однако указанные две тенденции влияния алкоголя носят нерезко выраженный характер, достоверно значимых отличий обнаружено не было.
В исследовании между результатами испытуемых второй и третьей групп не было выявлено достоверных различий. Для матерей и дочерей, имеющих родственниковалкоголиков, были характерны в той же степени, как для самих больных, дефекты эмоциональной активности и эмоционального общения. С одной стороны, эти нарушения можно считать предиктором повышенного риска формирования алкоголизма, особенно у подростков. Но, с другой стороны, если, с указанными выше нарушениями, мать без зависимости, имеющая дочьалкоголичку, не злоупотребляет алкоголем, следовательно, дефекты не являются решающим фактором формирования зависимости. Скорее, они способствуют социальной дезадаптации в случае заболевания, повышают вероятность его хронического характера и госпитализации зависимого.
Также следует указать, что если при сравнении средних значений показателей достоверных различий между испытуемыми второй и третьей групп установлено не было, то корреляционный анализ данных позволил выявить своеобразие эмоционального общения в диадах «мать — дочь » разного типа.
Так, в диадах «мать без зависимости — дочьалкоголичка » ведущим фактором, влияющим на их общение, являются отрицательные эмоции. Чем более выражены негативные эмоции матери, тем меньше она сочувствует дочери и сильнее выражает страх в общении с ней. А снижение точности распознавания дочерью отрицательных эмоций у матери приводит к улучшению их межличностных отношений. Можно предположить, что для матерей, имеющих дочьподростка, страдающую алкоголизмом, характерен выраженный родительский стресс. Он включает в себя состояние депрессии, социальной изоляции, чувство родительской несостоятельности. Согласно литературным
59
данным, родительский стресс — это психологическое состояние, определяемое интеракцией ситуативных требований к заботе родителей о детях и способности их отвечать этим требованиям [14]. У дочери, больной алкоголизмом, снижение точности распознавания отрицательных эмоций, очевидно, является одним из защитных факторов, позволяющим сохранить положительные отношения с матерью.
В диадах «мать, больная алкоголизмом, — дочьподросток без зависимости » ведущим фактором, влияющим на их общение, является дефицит положительных эмоций. У материалкоголички снижение уровня переживания и выражения радости усиливает отрицательные эмоции в общении с дочерью. У дочериподростка снижение уровня радости матери улучшает их межличностные отношения. Возможно, снижение уровня радости носит защитный характер, положительные эмоции матери могут идентифицироваться с ее пьяным состоянием.
Результаты, свидетельствующие о реципрокной взаимосвязи у дочерей суммарных показателей эмоций и их позитивного отношения к матери, необходимо учитывать при коррекции дефектов восприятия другого человека в семьях больных алкоголизмом.
Источник: hr-portal.ru
