Государство — экономический интегратор
Под «интегратором» понимается процесс, который организует части сложной системы, способствуя ее сохранению и приумножению, ее стабильности и жизнеспособности1.
Проблема, которой вкратце коснемся вначале, обычно не рассматривается в экономических публикациях. Однако, по логике вещей, коль скоро излагается воздействие государства на экономическую жизнь по простейшей схеме (государство — экономика) и ясность объекта влияния неоспорима, — то подобной же ясности понятие государства до сих пор не имеет. Едва ли найдется другой вопрос, как касающийся государства, столь искаженный теоретиками — представителями многих общественных наук. В самом деле. Приведем образцы подобных воззрений, касаемых определения государства.
Так школа ‘’естественного права’’ трактовала государство как объединение людей в результате общественного договора. Под государством подразумевается олицетворение нации. Или юридическое отношение людей от монарха до последнего подданного.
Нередко смешиваются понятия государства и страны. Продемонстрируем более пространное типичное определение начала века. Согласно ему, государство — это «социальное явление кооперативного выполнения за счет населения и для того же наличного и будущего населения страны, непременных условий проявления и развития индивидуальной жизни, когда эти условия недоступны и не могут быть выполнены в надлежащем виде частичными усилиями населения»2.
Марксисты обычно подчеркивают классовый характер любого государства, определяя его в качестве политической организации экономически господствующего класса.
Гегель в свое время трактовал государство как «шествие Бога по миру».
Яркое определение предложил Шопенгауэр, видя в государстве «намордник на звериной пасти человеческого эгоизма». Список этот можно было бы продолжать.
По нашему мнению, государство — это политический институт, осуществляющий функции управления обществом . Признаки государства в собственном смысле этого слова: суверенитет, территория, ограниченная границами, гражданское общество, материальные атрибуты (армия, полиция, разведка, чиновничество). Таким образом, мы имеем аппарат управления и принуждения, диалога и насилия, упорядочения и единообразия.
Есть три ветви власти: исполнительная, законодательная, судебная. Государственное управление в унитарных странах достаточно простое. При федеративном устройстве следует различать государственность на разных уровнях (центральную, региональную, межрегиональную, муниципальную, местную). Эти пояснения необходимы, так как нередко встречается утверждение, что, например, муниципальная власть противопоставляется государственной, что по сути своей неправомерно. Муниципалитет — это тоже государство, но на ином уровне. Еще одно уточнение. Государственные функции нередко выполняются не государством, а другими учреждениями (ремесленные цеха средневековья, церковь, политические партии, профсоюзы, крупные корпорации). Вот почему тезис о разгосударствлении и ослаблении экономической роли государства, распространенный с 70-х годов, более чем сомнителен.
Государство должно быть представлено в качестве политической управляющей системы. Именно государство играет роль первостепенного экономического интегратора. Оно устраняет возникающие противоречия, уменьшает процессы энтропии, способствует всеобщей стабилизации, в особенности, в экономической среде.
Мы исходим из общего правила, что в любом обществе государство всегда должно играть роль интегратора, проявлять активность, иначе — катастрофа, хаос, анархия. Полагаем, что сейчас это понимают повсеместно. Однако лет 15 — 20 тому назад положение было иным. Государство было по сути дела предано анафеме. Преобладал критический настрой. Экономика сама по себе, а государство в стороне. Вспомним прежние аргументы. Они казались достаточно серьезными.
Во-первых, в ряде стран произошло тотальное огосударствление общества и экономики, была создана так называемая «командно–административная система», практиковалось императивное планирование, государственная форма собственности преобладала.
Во-вторых, выявилась малая эффективность государственного сектора в экономике, поощрение так называемых планово–убыточных предприятий не способствовало экономическому росту3.
В-третьих, государственная опека порождала иждивенчество и инертность населения.
В-четвертых, чрезмерное государственное вмешательство вело к подрыву самого рынка, его естественных (присущих человеческой природе) законов.
Протестуя против этих пороков, предлагалось провести кардинальные реформы.
Прежде всего отказались от идеи — практики страны, как единой фабрики, одного общенационального треста, главенства государства в экономике. Актуальными стали идеи либерализма, монетаризма, приватизации, свободы экономических агентов в производстве и обмене. Таковые концепции стали популярными не только в постсоциалистических странах. Они прокатились по всей Европе и Америке в виде идей тэтчеризма, рейганомики и т.п.
Что в результате? Там, где к процессу взаимоотношения государства и экономики подошли осторожно, взвешенно, опираясь на собственные традиции и критически оценили мировой опыт, можно говорить и о преодолении кризисных явлений и о процветании, росте благосостояния населения, адекватности найденных рецептов новому этапу научно-технической, технологической и информационной революции.
В других случаях были ослаблены государственные институты власти вообще, потеряны стратегические ориентиры развития, отрицательные факторы последствий разгосударствления намного превысили декларируемую ценность реформ.
Почему это произошло? Вот некоторые незыблемые принципы природы соотношения государства и экономики, которые были нарушены.
В XX веке нарастали интегративные процессы. В мире сложилась многовариантная, но целостная система государственно-корпоративной (государственно-монополистической) экономики. Произошло не просто сближение, слияние, сращивание государства и экономики, более того, экономические и политические институты приняли характер относительного тождества.
Этот процесс происходил не только на национальном, но и на мировом уровнях. Отличия систем различны лишь в степени сближения экономики и государства, в своеобразии национальных традиций, в градациях либерализма или императива. Так, социалистическая экономика в 80-х годах представляла собой, хотя и ограниченный, но одновременно устойчивый механизм. Взаимоотношения между организованным на плановых началах реальным сектором экономики и финансовой системой были доведены до автоматизма. Например, единая система Госбанка осуществляла кредитование предприятий. При этом предприятия кредитовались под оборотные средства в рамках нормативов, а под инвестиции — по утвержденным адресным лимитам. Предприятия без проблем платили налоги и кредитовали бюджет.
Рыночные реформы в том виде, в каком они были сконструированы российскими идеологами, привели к появлению квазирыночной, сильно сегментированной системы. Быстрая либерализация банковской сферы привела к отрыву кредитной составляющей страны от реального сектора. Экономика имеет ярко выраженную экспортно-сырьевую направленность, всецело зависящую от колебаний мировых цен на ресурсы. Что касается государства, то в последнее время ему были свойственны функции, совершенно не характерные для условий современной рыночной экономики. Шел распад государственности на всех уровнях. Однако и в этих условиях государство остается самым крупным субъектом рынка, регулирует деятельность других субъектов, сохраняет некоторые распределительные функции, содействует развитию самого человека, хотя и в ограниченных пределах.
Правда и то, что прежнее всеобщее огосударствление, жесткая вертикальная централизация, тотальная управляемость всех подсистем экономики, господство государственных монополий во всех сферах хозяйства, — факт, имеющий как позитивное, так и отрицательное значение для эффективности и экономического роста. И все же опыт последнего десятилетия подтвердил лишь одно: объективная, сложившаяся во всем мире, государственно-монополистическая система не подлежит демонтажу. Вопреки логике, под видом радикальных реформ возобладал регрессивный курс, который привел к распаду целостного организма. Произошла немотивированная дезинтеграция, всеобщее разгосударствление, спешная, непродуманная приватизация, принудительное внедрение частной собственности. На этом фоне сегодня господствует спекулятивный капитал, а реальный сектор экономики либо разрушается, либо находится в состоянии стагнации. На рубеже XXI века процесс дезинтеграции, распада, почти на всем постсоветском пространстве не завершен.
Такова самая общая констатация.
В настоящее время общепризнано, что развитая рыночная экономика не может существовать без постоянного государственного воздействия на нее. Расхождения касаются лишь степени, форм и методов влияния. Экономическое регулирование — лишь часть более общей проблемы экономической роли государства. По нашему мнению, экономическая роль государства может быть очень значительной даже без прямого или косвенного вмешательства в процесс общественного воспроизводства. Государство самим фактом своего существования (содержанием армии, полиции, тюрем, чиновничества) уже представляет собой мощный экономический фактор. Само же воздействие государства на экономику, то есть его активность — несомненный экономический фактор развития современной экономики. Исследуя этот процесс, неизбежно сталкиваемся с бесконечно разнообразными эмпирическими обстоятельствами, модификациями, естественными условиями, историческим влиянием. Обнаруживаются в своем проявлении бесконечные вариации и градации, которые можно понять лишь при помощи конкретного анализа данных обстоятельств.
Эти рассуждения важны постольку, поскольку государство призвано создавать рамочные условия для успешного функционирования любой модели экономического развития. Сверхзадача каждого государства компенсировать недостатки, создавать искусственные регуляторы стихийному буйству рынка, поддерживать и облегчать функционирование рыночного механизма. Государственное регулирование выполняет (должно выполнять) именно эти задачи. Налицо явное противоречие — анархичная по сути система частного предпринимательства и организующая сила государства. «Вся соль буржуазного общества, — писал К. Маркс, — состоит как раз в том, что в нем a priori не существует никакого сознательного общественного регулирования производства. Разумное и естественно необходимое прокладывает себе путь лишь как слепо действующее среднее»4. Одно из неразрешимых противоречий развития такой системы ее циклические колебания. По мнению Д. Кейнса: «Это нами самими созданные неурядицы, которые мы могли бы уладить, если бы были умнее. Они чрезвычайно важны и представляют большие затруднения для трактовки, так как невежество, предрассудки и глупость, возведенные в достоинство национализма, чести, независимости торжествуют здесь. Но и здесь мы можем найти основание для оптимизма, — так как это наши собственные и поэтому излечимые ошибки, а не нечто навязанное более суровой силой»5. Отдавая должное мудрости Кейнса, тем не менее, не можем вполне согласиться с его трактовкой причин экономических кризисов в начале XX века. Внешние, конъюнктурные причины, конечно, имели место, но государственная власть не только регулирует внешние эффекты, но и уже давно является «встроенным стабилизатором» экономики (по словам того же Кейнса). Джон Гэлбрейт пошел еще дальше. Он предложил категорию «техноструктуры», которая говорит уже почти о полном совпадении интересов государства и крупных корпораций.
Государство обладает (должно обладать) собственной экономической дееспособностью. Государственный сектор экономики в XX веке включает в себя значительную долю базовых отраслей, предприятий, имеющих общественное значение, наукоемких предприятий, объектов малой рентабельности6. Особое значение имеет государственная финансовая система, гарантирующая относительную устойчивость кредитно-денежной сферы каждой страны. Мощь государства, разумеется, не сводится к доле государственного сектора. Может быть значительнее показатель размеров государственного бюджета и вообще доли государства в механизме перераспределения национального дохода. Серьезные изменения в стратегии государства наступили в начале этого столетия. Соответственно изменялась доля государственных расходов в валовом национальном продукте. Поскольку за этот период произошло многократное увеличение объема ВВП, следует заметить, что действительный рост экономической мощи государства был еще более значительным. Вместе с тем в XX веке нарастали деструктивные силы. Идея «свободной конкуренции» в условиях монополизации превратилась в конкуренцию «удушения».
В более мягких терминах совершенная конкуренция, будучи предоставленной самой себе, превращается в конкуренцию несовершенную. Поэтому в промышленно развитых странах Запада и в США была осознана необходимость поставить определенный заслон разрушительным силам монополизации.
Наиболее разработанным принято считать антимонопольное законодательство США, имеющее к тому же наиболее давнюю историю7.
Для предотвращения последствий, связанных с несовершенной конкуренцией, государство на основе антимонопольного законодательства использует меры государственного регулирования, устанавливая контроль над корпорациями. Государство, таким образом, ограничивает деспотизм капитала. Со времени принятия в Европе первых законодательных актов в экономической сфере (знаменитые Factory-Acts) в настоящее время мы имеем сложнейшую систему юридических норм, регулирующих по сути дела все отношения между рынком наемного труда и капитала.
Современная научная литература определяет цели государственного регулирования трояким образом:
- обеспечение экономического роста, эффективного производства;
- обеспечение экономической стабильности;
- обеспечение экономической и социальной справедливости.
Развитые рыночные системы содержат массу противоречий, несостыковок, отрицательных разрушительных явлений. Пожалуй, нет ни одной современной экономической концепции, которая бы не учитывала эту реальность. Другое дело, что предлагаемые рецепты лечения экономики могут отличаться коренным образом. Но констатация отрицательных явлений, заслуживающих внимания, неизменна. Далее, предлагается перечень наиболее типичных отрицательных явлений, требующих компенсаций, ликвидаций, коррекции или смягчения со стороны государственной власти. Наглядно на рис.1 представляем масштабность необходимого государственного воздействия на отдельные, сгруппированные объекты (разумеется, у авторов нет претензий на исчерпывающий список).
Рисунок 1. Сферы воздействия государства на экономику
Воздействие государства на экономику понимается авторами в широком плане. Некоторые из названных сфер пересекаются по смыслу (частные в общем, общие в частном), они взаимосвязаны и взаимозависимы.
Государство осуществляет контроль (при помощи действующей системы: уголовного, гражданского, торгового, налогового и т. п. права и функционирования судебных органов) за всеми сферами производства, обмена, распределения и потребления, следит за соблюдением законодательства и иных «правил игры» в экономическом процессе. Государство регулирует отношения среди предпринимателей, малого, среднего и крупного бизнеса. Государство, таким образом, заботится об устойчивости и гибкости системы, с одной стороны, с другой, — монолитности ее элиты. Поясним, о какой элите призвано заботиться государство, и о какой оно заботится на самом деле. Государственная власть по сути своей должна обеспечить общенародный интерес, стимулировать производство общественных благ, то есть стоять на страже «народного» капитала, а отсюда элита — это те, кто увеличивает процветание государства и, работая на свое благо, увеличивает размеры общественного богатства. Увы, это далеко не всегда осуществляется на деле.
Идеальная модель «социально-ориентированной», «либеральной», «рыночной» экономики и «демократического» общества на практике остается недостижимой. Во всяком случае, пока.
Что же касается России, то разрушительный характер предпринятых реформ привел к разгулу криминалитета в невиданных размерах. Массовая криминализация всех сфер общественной жизни сопутствовала процессу непродуманной приватизации, по сути захвату общественной собственности немногими.
Появление тысяч акционерных обществ и обязательное законодательное требование выкупа части акций при помощи исключительно ваучеров дали мощный толчок развитию фондового рынка со всеми его отрицательными последствиями. Большинство махинаций было связано с обращением, хищением, подделками ваучеров и других ценных бумаг, с фальсификацией документов по приватизации, занижением остаточной стоимости фондов приватизируемых предприятий, различными подтасовками в составах трудовых коллективов и коллективов учредителей. Ясно, что правительство должно было, прежде всего , позаботиться о реформировании, демократизации самой государственной собственности (public sector), а только затем переходить к приватизации….
Необходимо было добиваться также, чтобы фондовый рынок развивался в условиях стабильного законодательства, поэтому в аппаратах по борьбе с экономическими преступлениями необходимо было создавать соответствующие структуры. Государство, таким образом, в какой-то степени гарантировало бы позитивные ожидания населения. Как верно показал Кларк в книге «Общественный контроль над экономикой», «право определяет рамки действий и помогает достичь сбалансированного общества». Общественный контроль за капиталом и его носителями — единственно верный вектор развития при переходе к новым формам хозяйствования. Конечно, формы и методы контроля — это тема отдельного разговора. Здесь же подчеркнем, что этот контроль может и должен осуществляться государственной властью в целом, государственной властью в регионах, муниципалитетах и на местах8. Таким образом, мы выступаем за усиление роли государства в экономике, за укрепление самого государства (особенно его целостности и исполнительной вертикали).
Крайности вообще опасны. Чтобы избежать деформаций в процессе государственного регулирования, необходимы решительные меры по демократизации всей системы государственного управления. Сделать это не просто. Сопротивление чиновников, скрытый саботаж (имитация деятельности) и невидимые нити влияния, коррупция, фаворитизм и, главное, власть денег, капитала, финансовой олигархии… Лауреат Нобелевской премии В.Леонтьев писал, что рыночная экономика подобна ветру, который наполняет паруса, но парусниками надо управлять, а это дело государства.
Рисунок 2. Отрицательные явления в системе государственного управления
Государство само нуждается в мощном и эффективном контроле (и самоконтроле), чтобы обезопасить общество от пороков власти. Что же мешает государству успешно осуществлять свои функции, каковы его собственные болезни, которые требуется лечить?
Предлагаемая наглядная схема (см. рис. 2) дает представление как о разнопорядковости, так и глубине отрицательных явлений в принципе в рамках любого государства. Только осознав эти и подобные им опасности и недостатки можно с большей уверенностью совершенствовать управляющую систему. Искоренить пороки видимо нельзя, но свести их вредное влияние на общество к минимуму, такую задачу осуществить вполне реально. Была бы на то воля.
Ниже предлагается еще один оригинальный перечень методов и средств воздействия на пороки самого государства (см. рис. 3).
Рубрики, представленные на данном рисунке, в общем отражают опыт функционирования государства за последнее столетие.
Были суммированы наработки решений, способов и методов по оздоровлению государственного аппарата в разное время и в разных странах. Эти многообразные рецепты (нередко принципиально несовместимые) применялись в различных ситуациях и в непохожих социально-экономических и политических системах.
Оценочных критериев мы не даем. Перечень рубрик может быть вполне продолжен.
Как видно, сложность задачи государственного влияния на экономику и на самосовершенствование самого государства налицо.
Рисунок 3. Классификация методов и средств воздействия на пороки государства
Есть только один путь: кропотливый, честный, — демократия, но понимаемая впрямую, как передача власти непосредственно народу.
Именно на этом пути велика контролирующая роль общественных институтов, позитивно направленного общественного мнения, профсоюзных и иных общественных организаций, включая наблюдательные советы парламентов, акционерных обществ, ассоциаций вкладчиков и многих иных атрибутов народовластия.
Таким образом, необходим реальный небюрократический действенный контроль. Это возможно и будет истинная демократизация на благо всего народа или, если угодно, «социализация капитала».
Средний путь? Вполне вероятно. Вспомним строки бессмертного Овидия: Medio tutissimus ibis. «Средний путь — самый безопасный».
Напрасно наши доморощенные либералы полагают, что только капиталистическая модель развития (кстати, понятая однобоко и примитивно) естественна, адекватна надеждам человечества. Доказательств этому еще слишком мало в масштабах столетий.
Источник: hr-portal.ru
